Форум » Творчество форумчан » Вековая печаль » Ответить
Вековая печаль
trickster: Вековая печаль.[quote]Заповедный напев, заповедная даль. Свет хрустальной зари, свет над миром встающий. Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща. Николай Добронравов.[/quote]От автора. [more]Это роман – и по объёму, и особенно – по структуре. 33 главы будут выкладываться по одной в режиме «продолжение следует». Желающие получить сразу весь текст, как обычно, могут обращаться в личку. В отношении периодичности я буду ориентироваться на количество откликов в комментариях – если их нет или мало, я буду притормаживать, давая читателям больше времени, если много – буду выкладывать быстрее. И, конечно, я буду учитывать прямые пожелания читателей на этот счёт, высказанные в комментариях или в личных сообщениях. Проблема «тематической неоднородности», когда в одних главах тема вполне раскрывается, а в других её приходится искать под микроскопом, здесь у меня, как обычно, цветёт буйным цветом. Я по-прежнему считаю, что в крупном тематическом тексте эта проблема неизбежна. Невозможно обеспечить 100%-ю раскрываемость темы без тяжёлого ущерба для логической цельности и психологической достоверности сюжета. В некоторых случаях я сознательно пренебрегал явной возможностью тематического развития эпизода, чтобы не разрушить хрупкий баланс между жаждой темы и «правдой характеров». Исходя из этих печальных соображений, обуреваемый гуманным стремлением избавить чересчур взыскательного читателя от перемывания барханов авторского многлословия в поисках редких крупиц темы, а также руководствуясь принципом «с паршивой овцы хоть шерсти клок», я изобрёл способ, позволяющий читателю избирательно знакомиться с наиболее интересными, по его мнению, главами. Или, по-крайней мере, не чувствовать себя нагло обманутым. Предупреждён – значит, вооружён. Перед каждой главой будет указана «оценка раскрытия темы» (ОРТ), по пятибальной шкале: 1 - смутные намёки на тему, 2 - тема упоминается, 3 - имеется небольшой тематический эпизод, 4 - тема раскрыта, 5 - тематический ад. Из 33 глав пятёрку я решился выставить только трём. Десять глав я оценил на четыре, пять – на три, девять – на два и шесть – на единицу. Иными словами – 18 тематических глав и 15 "вокруг-да-около-тематических". Средний балл составил 2.8. Наслаждайтесь. И не забывайте нахваливать автора в комментариях! Ну, или костерить. Ему это почти также нравится. В общем, не стесняйтесь. П.С. Автор клянётся и божится, что все совпадения имён, характеров, ситуаций и т.п. совершенно случайны и осознаны задним числом, когда ничего сделать было уже нельзя.[/more] П.П.С. Чуть не забыл. Строго 18+! Я бы поставил 33+, но столько не живут.
trickster: adm-shekotun пишет: Очень сложно мне комментировать данного автора.... Зависть к таланту - плохой помощник объективности.А нам нужна объективность? Мне интересны как раз субъективные мнения. Если накопилось овощей - не стесняйтесь . Витамины полезны. Тем более - как раз от тебя можно ждать критики по делу.
trickster: Эта глава - финал одной из двух основных сюжетных линий. В следующей главе финишируют федералы (конечно, одновременно). И общий финальный аккорд в последней, 33-й главе. Глава 31. Не надо рая! ОРТ-4. Множество, дриады/Дева.По этой дороге две деревни пройдешь, одна пустая, грибная, грибами она поросла, так там не живут, а в другой живут чудаки, через них два раза синяя трава проходила, с тех пор там болеют, и заговаривать с ними не надо, всё равно они ничего не понимают, память у них как бы отшибло. А за той чудаковой деревней по правую руку и будет тебе твоя Глиняная поляна. Братья Стругацкие. Улитка на склоне.Ботанический сад, дубовая роща. Ночь на воскресенье 22 мая. Вы когда-нибудь видели Множество? Помню, как мамочка пыталась мне объяснить, что это такое – мне опять светила двойка за четверть по алгебре – как раз из-за него. Когда учительница задавала какой-нибудь вопрос про множество, я всегда переспрашивала – множество чего? И получала очередную двойку. Мама долго со мной билась – объясняла, что есть множество вообще, множество ничего, множество чего угодно – множество и всё. Я смотрела на неё, сочувственно кивала и только поражалась – до чего может дойти деградация мозга на старости лет! В конце концов мы договорились, что я просто не буду ничего переспрашивать, когда меня опять спросят про множество. Сделаю вид, что не считаю учительницу алгебры старой шизофреничкой и отбарабаню заученную из учебника чушь. Всё прошло просто замечательно! Троечка за четверть была у меня в кармашке! Потом я часто так делала. Спасибо мамочке! Очень полезный приём. Не показывайте, что вы на самом деле думаете о людях – и они к вам потянутся! Но в этот раз я, кажется, немного перестаралась. Оказывается, это не всегда хорошо – когда люди к вам тянутся. Мало ли – что у них на уме? Прожектора освещали биллиардный стол, на котором я была распята, били мне прямо в глаза. Пространство вокруг стола казалось кромешной тьмой, откуда доносились вопли толпы и голос Алхимика. Теперь из этой мглы, словно стебельки хищных цветов из адской бездны, ко мне протянулось множество рук! И в эту секунду – когда люди ко мне потянулись – я, кажется, поняла, о чём говорила мамочка. Вот оно какое – множество вообще! Множество рук, множество пальцев, множество смутно белеющих лиц в темноте! У меня не было времени как следует осмыслить своё прозрение. Множество обрушилось на меня как цунами и накрыло с головой. Множество бегало по моей шее, скреблось подмышками, тыкалось между рёбер, плясало на животе, копалось в паху, впивалось в бёдра, забиралось под колени, царапало подошвы. Я визжала и хохотала как визгуче-хохотательная машинка, включенная на предельную мощность. Мне интересно – откуда мамочка знает про Множество? Неужели она в авиакосмическом и это проходила? А ведь наверняка! На каком-нибудь спецкурсе по контактам с внеземным разумом. Мало ли какие у внеземных разумов могут быть формы контакта? Может, и такие тоже? Вот её и подготовили на всякий случай. Как всё-таки хорошо, что я неспособна к точным наукам! Мне и на филологическом контактов хватает! Я не знала, сколько смогу это выносить. Я перестала различать отдельные прикосновения и даже отдельные части своего тела – всё слилось для меня в тугой жгут сплошной нестерпимой щекотки. Словно от меня остался один обнажённый мозг – и сумасшедшие учёные поджаривали электродами все его щекотливые центры. Я зажмурилась и то хохотала как сумасшедшая, то визжала как электропила, то завывала как сирена воздушной тревоги. Когда я открыла глаза, толпа щекочущихся химиков куда-то исчезла. Вообще, всё вокруг стало другим! По опустевшей поляне плавали клочья зелёного тумана, отражая мерцающий свет факелов, чадящих горящей смолой там, откуда минуту назад сияли прожектора. Я лежала на большущем плоском камне, поросшем густым зелёным мхом. Правда, проблем у меня от этого меньше не стало. Мои руки и ноги по-прежнему были привязаны – к кольям, вбитым в землю по углам этого камня. А вместо толпы обезумевших химиков меня щекотали три странные девушки – тоже все разом. Одна, присев на колени у меня над головой, строчила пальцами подмышками, вторая, стоя у моих ног, царапала подошвы, третья улеглась мне на живот и рылась под рёбрышками. Я по-прежнему смеялась и верещала, не в силах произнести ни слова. Странные они были ужасно. Голые, какие-то зелёные, и кожа – сморщенная, но не как у старух, а словно кора на дереве. Ту, что щекотала мои бока, я узнала, хоть она и была сама на себя не похожа. Это была Рая Поплавская – раньше мы жили с ней в одной комнате, а потом она сошла с ума и комната досталась мне одной. Остальные тоже показались мне знакомыми. Где-то я их видела. Ещё до того, как они позеленели и сморщились. - Рая! Перестань! – Закричала я. – Тебя что – уже выписали? - Никто меня не выписывал. – Улыбнулась она, не переставая месить мои бока. – Просто я здесь живу. - Как это – здесь? – Пискнула я. – В старом корпусе? Не щекочи! - В роще. – Сказала она. – Теперь и ты здесь поселишься. Снова будем соседками. Я ничего не поняла. Но сил на вопросы у меня уже не осталось – слишком сильно меня щекотали. - Мы дриады. – Сказала Рая, видимо, почувствовав, что я нуждаюсь в более подробных объяснениях. – Девы рощи. Живём здесь, заботимся о деревьях. У них столько разных потребностей! Они только с виду здоровенные, а сами – как дети, всё время требуют внимания. – Рая с нежностью улыбнулась. – Мы с сёстрами прямо с ног сбиваемся! Правда, девочки? Девицы, щекотавшие мои ноги и подмышки, засмеялись. Ужасно порочным смехом. - Но с тобой нас будет уже четверо. – Сказала Рая, выписывая пальцами круги вокруг моих сосков. – И справляться станет намного легче. - Хватит! – Взмолилась я. – Не надо, Рая! - Надо, Анечка, надо. - Снова улыбнулась она. - Без щекотки никак нельзя! Твоё сознание должно расшириться, чтобы вместить всю рощу. И вообще - ОНИ это любят. Всё время хотят, чтобы мы друг друга щекотали. Потерпи, Анечка. Осталось совсем чуть-чуть. А потом – когда ты станешь, как мы – постепенно привыкнешь. Ведь на самом деле это так приятно! Правда, девочки? – Рая принялась щекотать сами сосочки. Это было до того невыносимо, что я снова зажмурилась. И в это время что-то ужасно громко бабахнуло. Я открыла глаза. Странные девушки вздрогнули и отдёрнули от меня руки. Зелёный туман заволок всё вокруг и скоро я вообще перестала их видеть. - Всем стоять! – Заорал Синий. – Я вам покажу – человеческие жертвоприношения в общественном месте устраивать! Неоязычники, б*ядь! Из тумана надо мной выплыло лицо Скакалки. Ужасно чем-то озабоченное. Она поводила пальцем перед моими глазами и вдруг со всех сил влепила пощёчину. - Ах, ты сучка! – Закричала я. – Синий! Она меня бьёт! Скакалка облегчённо улыбнулась. - Девочка в порядке. – Сказала она. Зелёный туман растаял так же быстро, как возник. Я снова была на поляне, привязанная к столу и залитая светом прожекторов. В окружившей поляну мгле быстро исчезали силуэты разбегающихся химиков. Синий мельком глянул на меня и кивнул, не переставая орать в свой телефон. Мол, ему плевать, который час, и оперативная группа потому так и называется, что должна быть готова в любое время суток. Скакалка отвязала меня и помогла слезть со стола. - Значит, жива и здорова. – Синий с довольным видом оглядел меня с головы до ног. - Одевайся. – Скакалка сунула мне ворох моих шмоток. Я только тут сообразила, что стою перед Синим совершенно голая и быстро повернулась к нему спиной. Но его, по-моему, и со спины всё устраивало, так что, пока я одевалась, он продолжал радостно на меня таращиться. Почему Синий? Потому что на Голубого обижается. Я пыталась объяснить, ещё когда он меня вербовал, что это у классика так: «и вы, мундиры голубые, и я – ваш преданный агент». Но он всё равно был не согласен. В итоге сошлись на Синем. А мне он в отместку присвоил кодовое имя «Пушкин». Я ему говорила, что, во-первых - не Пушкин, а Лермонтов, а вторых – они же мальчики, а я – девочка. Но он сказал, что так для секретности даже лучше и вообще – он не уверен, что я девочка. Такой проницательный! Скакалка взяла меня за лицо, повернула к себе и пристально посмотрела в глаза. - Синий! Она опять! – Пискнула я. - Обязательно было так обдолбаться? – Спросила Скакалка. - Так я же в интересах дела! Для конспирации! – Воскликнула я. – Вредная у меня служба! Вы, товарищ капитан, вместо чтобы придираться, лучше походатайствуйте, чтобы мне выдавали молоко! Я уже раскрыла рот, чтобы добавить: «И вообще - я не виновата, что товарищ Синий меня разглядывает». Но передумала. Хватит с меня на сегодня пощёчин. - Обойдёшься. – Сказал Синий. – Докладывай. - Мне бы зачёт по лингвистике… – Канючила я. – Этот Лев Кимыч - такой вредина! - Будет тебе зачёт. И премиальные. Если реальные данные дашь. Твой Добродей у меня вот здесь. – Синий показал сжатый кулак. - Везёт вам… - Ответила я. – Вот бы у меня он был здесь! – Я сделала хватательное движение обеими руками. - Если донесение твоё, Лисичкина, в письменном виде, на десяти страницах, красиво оформленное – нам с товарищем капитаном понравится… – Синий значительно помолчал. – Так и быть – научим, как заставить твоего любимого профессора взглянуть на тебя по-новому. - Это как – по-новому? – Подозрительно спросила я. – А то он на меня и так всё время по-новому смотрит – каждый раз с новым равнодушием! - Не сомневайся, Лисичкина! – Сказал Синий. – Вылупится как баран на новые ворота. – Он понизил голос. – Хищно и жадно… Хочешь этого? - Страшно хочу! – Сказала я. – А как? - Придётся почитать кое-какую литературу. – Поделился Синий. – И при случае блеснуть перед ним своими особыми знаниями. - Надеюсь, не по лингвистике литературу?! – Ужаснулась я. - Нет, Лисичкина. Не по лингвистике. Чуток поальтернативнее. - Поальтернативнее – это хорошо! – Приободрилась я. – И какую? - А вот это ты, Лисичкина, узнаешь, когда я прочитаю твоё донесение и на моём лице засияет довольная улыбка. - Ой! Я постараюсь! – Воскликнула я, вне себя от волнения. По дороге в управление, я вкратце изложила результаты своих похождений в подвале. Мартынову только всуе упомянуть язык не повернулся. И так девчонка как беспризорница живёт. А с судимостью пропадёт совсем. А так - может, пожалеет её кто - женится. А потом дети пойдут - и все её не в меру развитые инстинкты в правильную сторону заработают. Вот Белый - срок отмотает, устроится куда-нибудь на завод, найдёт её, отмоет, подлечит от наркомании и сексуальных неврозов - и женится. Он её любит - я сразу поняла. Когда он меня оливковым маслом мазал, думая, что я - это она. Женщина эти вещи чувствует. Так он меня намасливал… трепетно… Как только любимых намасливают! Полицейское управление. Понедельник, 23 мая. Я сидела за столом Синего, грызла ручку и составляла донесение. Для меня так важно, чтобы Синий остался доволен… Может быть, это самый важный документ в моей жизни! Мне так хочется в это верить! И конечно, глупые подробности, мелькающие в моей голове, сюда не попали. Синий лишнее многословие не одобряет. - Краткость – сестра таланта и племянница служебного соответствия! – Вот, что он сказал. – Мне от тебя, Лисичкина, романа "Моя жизнь и всё, всё, всё" не надо. Это ты потом для издательства "Акт" напишешь. Нет! В моём донесении осталось только самое, самое важное! Я поставила точку и подписалась: "Пушкин". Читайте в следующей главе:Огонь, вода и любимая женщина - три вещи, на которые можно смотреть, не отрываясь.
trickster: Глава 32. Огонь, вода и любимая женщина.ОРТ-2. Итоги следствия.Как же ты ещё никак не можешь понять, что ничего нет на свете, кроме любви, еды и гордости. Конечно, всё запутано в клубок, но только за какую ниточку ни потянешь, обязательно придешь или к любви, или к власти, или к еде... Братья Стругацкие. Улитка на склоне.Полицейское управление. Среда, 1 июня. После обеда ливень возобновился. Потоки воды колотились в стекло, деловито гудели в водосточных трубах. - Пришли результаты экспертизы по таблеткам. – Поскакушкина положила несколько листов на стол Малдина. – Подтверждаются показания Литвинова. О том, что это не синтетик, а препарат на основе натуральных компонентов. - Понятно. – Малдин не стал заглядывать в бумаги. – Страшно полезный для здоровья натурпродукт. - Ну, если белену, куриную слепоту и тому подобные чудеса народной медицины считать полезными… – Поскакушкина присела напротив коллеги, положила ногу на ногу и улыбнулась. – Кстати, Литвинов клянётся, что этот рецепт ему приснился. - Литвинов много в чём клянётся. – Малдин опёр голову на руку. – Он и Баныкину в глаза не видел, пальцем не трогал… Хитрый, сволочь. То, что она его на записи с телефона Белым называет, ничего не доказывает… Мало ли на свете Белых? Признаёт, что был в ту ночь в здании, работал в подвале – и всё. Ничего не видел и не слышал. Поскакушкина убрала с лица мокрые волосы. За время пробежки в десяток метров от машины до дверей управления она успела промокнуть насквозь. Её туфли, кокетливо торча каблучками кверху, сушились на соседнем стуле, а сотрудники управления с бесстрастными лицами наблюдали, как хорошенькая федералка, уже успевшая пару раз довести до неконтролируемой паники весь руководящий состав, фланирует по коридорам босиком. «И ступни у неё красивые.» - Думал Малдин. – «И вообще – удивительная женщина. Что она во мне нашла?» Он с трудом отвёл взгляд от покачивающейся в метре от него аппетитной пяточки и постарался загнать поглубже желание немедленно повалить Поскакушкину на ковёр, защекотать и зацеловать – всю, от пяток до маленьких аккуратных ушек, спрятанных под копной каштановых волос. Несколько часов, оставшихся до ночи, когда у него появится возможность претворить эту идею в жизнь, показались Малдину вечностью. «А ведь до этого я ждал пять лет!» – Ужаснулся он. – «Не хотел лишаться привычного удобного одиночества. Какой фантастический идиот!» - А если бы признался, чтобы это дало? – Сказала Поскакушкина. – Он ведь её не насиловал. Можно, конечно, обвинить в истязаниях. Нашёл в пустом здании связанную девушку и защекотал до диспансера. - Ага! – Малдин откинулся на спинку стула. – В прокуратуре над таким обвинением ухохочутся. Глядишь, тоже в диспансер попадут. С диагнозом «прогрессирующее чувство юмора». - Я про это и говорю. – Сказала Поскакушкина, задумчиво теребя пальчики на ногах. Малдин вздохнул и с усилием отвёл взгляд, успевший вернуться к ногам коллеги. - Белый-то ладно. – Сказал он. – Он своё за наркоту получит. А вот остальные террористы… В случае с Поплавской у нас в графе «обвиняемые» круглый ноль. Несчастный случай на производстве порнографии. Кстати, до сих пор непонятно – будем ли мы выдвигать обвинение по самому факту производства порнографии. Прокуратура таинственно молчит. - Малдин, ты же знаешь, какая порнография интересует прокуратуру. – Сказала Поскакушкина. - Знаю. Только детская. От другой они не возбуждаются. А почему? Есть же статья - до двух лет за незаконное распространение? - Статья есть. А чем незаконная порнография отличается от законной, написать забыли. Что заведомо превращает применение данной статьи в балаган. Поэтому без особой нужды этот шедевр законодательства стараются не применять. - Хм… Так это же хорошо! – Воспрял майор. - Малдин. – Улыбнулась Поскакушкина. – Ты теперь сторонник свободы информации? - Только порнографической! – Отрезал майор, ослабляя галстук. Босоногая Поскакушкина в привычной полицейской обстановке невыносимо возбуждала. У него участилось дыхание. - То есть по делу Поплавской у нас обвиняемых не просто ноль, а даже без палочки… - Верно. - Согласилась Поскакушкина. - А с Павловой ещё веселее! - Продолжил Малдин. - Хабарова, давая официальные показания, сделала нехилую заявку на конкурс лучших подруг. Встретила она, понимаешь, любимую соседку по комнате Павлову Ларису Леонидовну в совершенно пьяном виде, голую, буйную и неадекватную. И заботливо связала ей руки, чтобы вести домой, не пожалев для этого доброго дела собственный поясок от жемчужно-бирюзового плащика за 25 тысяч рублей. Тоже любимого. А Павлова вырвалась и сбежала, вместе с бесценным пояском. Доблестная Хабарова всю ночь её искала, но так и не нашла. О том, как пытала лучшую подругу щекоткой, Хабарова скромно умалчивает. Учитывая то, что Павлова баловалась наркотиками, версия выглядит железно. Не подкопаешься. - Умная девушка, что тут скажешь. - Вздохнула Поскакушкина. - И остаётся у нас одна Баныкина… Малдин встал, подошёл к окну и уставился на бегущие по стеклу потоки, потому что иначе перестать любоваться на Поскакушкину и медленно доходить до точки кипения было нельзя. Огонь, вода и любимая женщина - три вещи, на которые можно смотреть, не отрываясь. - Здесь у нас хоть что-то. - Продолжил он. - Орлов, Гусев, Мышкина и примкнувшая к ним Поплавская осуществили над Баныкиной ряд хулиганских действий, а именно - раздели догола, связали и оставили на ночь в заброшенном здании, где на неё в последствие наткнулся Белый и зачем-то принялся щекотать. В чём не желает сознаваться… Так что спросить - зачем - не выйдет. - Малдин. А вот ты меня зачем по ночам щекочешь? - Спросила Поскакушкина. - Как зачем? От большой любви, конечно. - Ответил Малдин, не оборачиваясь. - Понятно. - Коротко ответила Поскакушкина. - А вот Белый зачем - непонятно! - Сказал Малдин. - Наутро, обнаружив Баныкину в бессознательном состоянии, подонки напугались, вытащили её, голую, на мороз и бросили. Мороз, правда, был плюс один. И анонимный звонок в скорую, как выяснилось, сделали Орлов и Гусев. Гуманисты, мать их! Как Мышкина говорила? Жалельщики. Это уже тянет на статью посерьёзней. Однако, тяжкие последствия для здоровья потерпевшей, как и в остальных случаях, наступили не в результате действий подозреваемых, а вследствие злоупотребления наркотиками со стороны самой потерпевшей. Чем защита, безусловно, воспользуется, пытаясь выставить действия преступной группы как невинную шалость, которая плохо закончилась по независящим от них причинам. Учитывая, что детки из в кавычках хороших семей, можно не сомневаться, что дело закончится условными наказаниями на смешные сроки. А вот из университета их выпрут безусловно. Но, когда минуют смешные сроки и судимости снимут, мамы и папы устроят ребятишек в другие ВУЗы - ещё получше этого. Можно сказать, что детки отделаются внезапным академом. Отдохнут чуток от тяжёлой учёбы. И ради чего, спрашивается, мы здесь колбасились пять недель?! Вместо нормального маньяка - какой-то детский сад с щекотушками! - Малдин, мы раскрыли и пресекли производство чрезвычайно опасного наркотика. Который и был настоящей причиной всех тяжких последствий. - А ты в этом уверена? - Малдин развернулся и присел на подоконник. Поскакушкина успела устроиться поудобнее, положив ноги на соседний стул. Строгий жакет висел на спинке стула, сквозь тонкую ткань оставшейся на Поскакушкиной белой блузки просвечивала бретелька лифчика. Если бы Афродита служила в федеральной полицейской службе и имела звание капитана - она и то не смогла бы выглядеть эротичнее. - У тебя новая версия? - Удивилась Поскакушкина. - Нет. - Сказал майор севшим голосом. - Никаких версий. - Малдин… Сколько можно есть меня глазами и пыхтеть как паровоз? У тебя сейчас дым из ушей повалит! - Повалит. - Обречённо согласился майор. Она встала, легко, словно нимфа, пробежала на цыпочках до двери, повернула ключ в замке и оглянулась, сияя озорной улыбкой, неожиданной на её всегда спокойном лице. - Я из-за тебя сама возбудилась! - Пожаловалась она. - Давай по быстрому. Только без щекотки - ладно? Наручники у меня в столе. * * * Руки Поскакушкиной были скованы за спинкой стула, блузка расстёгнута, лифчик стянут вниз, выпустив на волю все свои сокровища, юбка задрана до трусиков. Майор сидел на соседнем стуле, положив на колени её ноги и нежно массировал ступни. Сотрудники управления с бесстрастными лицами наблюдали эту картину по нескольким скрытым в кабинете камерам и молча мотали на ус столичный стиль. Читайте в заключительной главе:Сиськи не дают тебе права оскорблять чувства верующих!
trickster: Заключительная глава, самая длинная, эротичная и тематичная. Глава 33. Крылья любви.ОРТ-5. Сулейман Великолепный/Королева в отставке.Во всех поселениях, слышал?.. Значит, и в нашем тоже... Большие победы! Всё время ведь твержу: нельзя... Спокойствие и слияние - понимать же надо... И у нас, значит, тоже, раз во всех... И новые отряды подруг, понял? Братья Стругацкие. Улитка на склоне.Дубовая роща. Понедельник, 20 июня. - Прикольно. А что это? - Эликсир. Можно сказать - самогон. Его одна девчонка у нас на факультете гонит. Представляешь - она говорит, что рецепт ей приснился! Вообще, она немножко сумасшедшая, но всё равно классная! Хайрулин вернул бутылку Дюкиной, которая не преминула от души к ней приложиться. Она сидела на траве, прислонившись спиной к стволу толстого дуба и вытянув ноги. Хайрулин полулежал на боку возле неё. Воспользовавшись тем, что девушка занята поглощением эликсира, он медленно провёл пальцами по её ноге – от лодыжки до колена и выше, дойдя до края короткой юбки и чуточку забравшись под него. Ноги были длинные. Хайрулину пришлось привстать на локте, чтобы дотянуться до щиколотки, где его рука начала своё нескромное путешествие. Дюкина тщательно заткнула бутылку пробочкой, положила на траву и слегка согнула ноги, чтобы Хайрулину было удобнее с ними играть. - Хорошо… – Вздохнула она, оглядывая прелестную дубовую рощу, среди которой, в романтичном уединении, молодые люди решили провести этот вечер. Вдохновлённый столь явным поощрением своих поползновений, Хайрулин забрался под юбку всей ладонью и прошёлся ей по внутренней стороне бедра. Дюкина снова вздохнула – в этот раз без словесных комментариев. Хайрулин не спешил убирать руку. Его пальцы вдумчиво исследовали и усердно ощупывали упругие, тёплые бёдра. Дюкина хихикнула. - Чё? Щекотки боишься? – Спросил Хайрулин, не прекращая своих мероприятий. - Угу. – Улыбнулась Дюкина. - Это хорошо. – Сказал Хайрулин. – Если девушка боится щекотки – значит сексуальная. - Откуда ты знаешь? – Заинтересовалась Дюкина. - У меня подружка была. – Сказал Хайрулин. – Страшно боялась щекотки. - И что? Сексуальная была? – Спросила Дюкина. - Ага. – Сказал Хайрулин. - Яшенька, а эта подружка тебе не говорила, что девушки не любят, когда мальчики рассказывают им про своих прежних подружек? - Не. Не говорила. – Сказал Хайрулин. – Ты извини. Я больше не буду. - Да ладно! Я пошутила! – Дюкина ласково потрепала густые, чёрные как смоль, кудри Хайрулина. – Рассказывай! Что там подружка-то? - Да ничего. Просто щекотки боялась. Хотя ей всё равно нравилось. Её это, по-моему, возбуждало. Я всё время её щекотал. - Вот ведь разбойник! – Похвалила Дюкина. - А тебя возбуждает, когда щекочут? – Спросил Хайрулин. - Не знаю. Попробуй. – Сказала Дюкина. Хайрулин снова пощекотал бедро – чуть ближе к трусикам, чем прежде. Дюкина захихикала. - Ну, как? – Спросил Хайрулин. - Не знаю. – Засмеялась Дюкина. – В таком месте и без щекотки возбуждает. - Наверное. – Сказал Хайрулин. – Давай, я тебе туфли сниму? - Давай! – Согласилась Дюкина. – А зачем? - Пятки пощекочу. Та подружка больше всего от пяток возбуждалась. Может, у тебя тоже? - Хм… Давай! Мне даже интересно! – Обрадовалась Дюкина. Хайрулин присел к её ногам и стал аккуратно снимать босоножки. Дюкина воспользовалась паузой, чтобы снова приложиться к бутылочке. - Хочешь? – Спросила она, протягивая Хайрулину сосуд с эликсиром. - Не. – Сказал он, откладывая в сторону правую туфельку и принимаясь за левую. - А что? Не понравилось? – Спросила она. - Понравилось. – Сказал Хайрулин. – Но ты – лучше! - Правда?! – Расцвела Дюкина. – Ну, тогда я ещё хлебну. Это надо отметить! Освободив девушку от туфель, Хайрулин положил её ноги себе на колени и провёл пальцем по одной из розовеньких подошв. Дюкина фыркнула. - Осторожно! Я же подавлюсь! – Попросила она. - А ты не пей, когда тебя на сексуальность тестируют! – Ответил Хайрулин. - Ладно. Не буду. – Дюкина послушно закрыла бутылку и положила её на траву. - Готова? – Спросил Хайрулин. - Угу! – Ответила Дюкина. Руки Хайрулина бросились на девичьи ножки как хищные пауки, щекоча сразу всеми стремительно разбегающимися пальцами. Дюкина взвизгнула и отдёрнула ноги. - Ой! Я так не могу! Ты их тогда держи как следует! – Сказала она, опасливо возвращая ноги на колени Хайрулина. - Ладно. Я нежно буду. – Пообещал он. Одной рукой Хайрулин крепко сжал её лодыжки, а другой – медленно провёл одним пальцем по сжавшейся стопе. Лицо Дюкиной исказила мучительная улыбка. Она заскулила. - А правда, что вы здесь на День Химика какую-то тёлку защекотали? – Спросил Хайрулин. - На День Химика? – Удивилась Дюкина. – А! Ты про олимпиаду! На День Химика мы просто ужрались всем факультетом. Весело было! А тёлку мы на олимпиаде щекотали. Это за неделю до Дня Химика было. Но мне про это нельзя рассказывать. Уй… Уй… Хихихихихи! - Давай выкладывай! – Велел Хайрулин. – Щас все подробности у тебя выпытаю… Убедившись, что вырвать ножки из тисков, в которые превратилась рука Хайрулина, ей не удастся, и в том, что щекочут её всё сильнее, Дюкина сдалась. - Ладно-ладно-ладно! – Затараторила она. – Я расскажу! Ты только нежненько щекочи, как раньше. Да. Вот, как сейчас. Это приятно и говорить не мешает. Почти. Ой, не надо сильнее! У нас на факультете есть такое тайное общество. Как в американских сериалах про студентов. Только у них всякие пси-дельта-лямбды, а у нас просто – ультрапсихи. - Ультра… – Хайрулин поперхнулся. – Ну, вы даёте! - Ты щекочи, не отвлекайся. Только легонько. – Сказала Дюкина. – Ну, и вот. Есть у нас такой ритуал. Ультрапсихолимпиада. Выбираем какую-нибудь девушку – не обязательно с нашего факультета, просто красивую – Королевой Олимпиады. И щекочем всей толпой. - А девушки не боятся? – Спросил Хайрулин. – К вам в королевы идти? - А девушки не знают ничего. – Сказала Дюкина. – А потом их связывают и деваться всё равно некуда. - Круто вы оттягиваетесь! – Восхитился Хайрулин. – Вот бы у нас на факультете такое было! - А ты организуй. – Посоветовала Дюкина. - Не. – Сказал Хайрулин. – У нас, на юридическом, контингент не тот. Правильные все. Только о карьере думают. - Ну, это правильно. – Сказала Дюкина. – Но молодость тоже только раз бывает. Да и потом, в карьере ведь главное – связи. А самые лучшие связи в студенческие годы заводятся. Через разные совместные безумства. Угадай, кто в прошлом году Королевой Олимпиады был? - Ты что ли? – Предположил Хайрулин. - Правильно! – Подтвердила Дюкина. – Я как раз первый курс заканчивала. Ещё не знала ничего про всю эту тайную жизнь. И вдруг меня приглашают побыть Королевой. На какой-то тайной вечеринке старшекурсников. Представляешь, как я обрадовалась! Ночью привели меня в эту рощу. Упоили так, что я не понимала ничего. Раздели совсем догола, привязали к столу – его сюда каждый раз из корпуса генетики притаскивают – и стали мне загадки загадывать – такие, что никогда не угадаешь. А потом как накинулись! Как стали щекотать все разом! Хорошо – я пьяная была, и то вся извизжалась! А то вообще померла бы! - Да. – Признал Хайрулин. – Когда толпой щекочут, свихнуться можно. А как насчёт возбуждения? - Есть немножко. – Кокетливо улыбнулась Дюкина. - Да не. Я имею в виду – когда тебя к столу привязали. - Ах, вон ты про что! Не знаю. – Девушка задумалась. – Может, и возбудилась. Мне тогда не до того было. Чтобы в чувствах ещё разбираться. - Может, повторим эксперимент? – Предложил Хайрулин. - Со столом? – Дюкина зарделась. – Ну… Я вообще-то не против. Только он тяжёлый. Ты его один сюда не притащишь. А в корпус мне не хочется. Здесь так чудесно! - А зачем нам стол? – Ухмыльнулся Хайрулин. – Мы и без стола найдём, к чему тебя привязать. - А ты меня со всей силы щекотать не станешь? – Забеспокоилась Дюкина. - Посмотрим. – Сказал Хайрулин. – Это уж как пойдёт. Может, и придётся – для лучшего возбуждения. - Какой ты опасный мужчина! – Восхитилась Дюкина. Её возбуждающе ужаснула мысль о том, что Хайрулин будет делать с ней, что ему вздумается, а она никак не сможет на это повлиять. – А ту девушку… с эротическими пятками… ты что - её тоже связывал? - Всегда. – Сказал Хайрулин. – Кроме первого раза. - А что было в первый раз? - Чуть сотрясение мозга не заработал. Прямо в лоб ногой заехала. К меня искры из глаз посыпались. - Бедненький! – Воскликнула Дюкина. – Но я же так не буду! - Вот и она так говорила. – Пожаловался Хайрулин. – А потом как даст! - Может, она восточными единоборствами занималась? – Предположила Дюкина. - Слава Аллаху! Не занималась. – Сказал Хайрулин. – А то убила бы. Просто здоровая. Метр восемьдесят. Как ты. - Я метр семьдесят девять! – Обиделась Дюкина. – Я маленькая! - Маленькая-маленькая! Не сердись. – Сказал Хайрулин. – Люблю, когда женщина маленькая. По сравнению со мной. Но не намного! Чтобы было, где разгуляться. - Яш… А ты что – мусульманин? – Спросила Дюкина. - Есть немного. – Сказал Хайрулин. – А у тебя с этим проблемы? - Нет! – Воскликнула Дюкина. – Наоборот! Живой мусульманин… Вау! - Ты что – к мёртвым привыкла?! – Испугался Хайрулин. - Нет! Я привыкла по телевизору. – Сказала Дюкина. - Всё с тобой ясно. – Заметил Хайрулин. – Ну, так что? Насчёт эксперимента? - Давай! – Махнула рукой Дюкина. – Делай со мной, что хочешь… мой моджахед… - А вот это ты зря. – Огорчился Хайрулин. – Не надо с этим шутить. За это я тебя не только защекочу, но и отшлёпаю. - Я согласна! – Воскликнула Дюкина. – Съешь меня, Кровавый Рахман! - Ну, всё, Алёнка! – Сказал Хайрулин, поднимаясь. – Ты сама напросилась. Сейчас я тебя свяжу, замучаю, а потом съем. Знаешь, как трудно исламисту скрывать свою чёрную, людоедскую сущность? - Догадываюсь… – Вздохнула Дюкина, становясь перед ним на колени. – Начинай скорей! Я вся горю от нетерпения! Вздёрни меня на дыбе и отхлещи своей плетью из верблюжьего волоса! - Обойдёшься. – Сказал Хайрулин, доставая из кармана моток шнура. Девушка ахнула. - Ты всегда такой запасливый? – Спросила она. - Только когда иду на свидание с красивой русской девушкой. – Бесстрастно ответил Хайрулин, неторопливо разматывая свою катушку. – Кстати, Дюкина. Ты верблюда вообще когда-нибудь видела? – Продолжил он, опускаясь на колени возле неё. - В зоопарке. – Сказала Дюкина, послушно скрестив руки за спиной. - Я тоже. – Сказал Хайрулин. – И для истязания русских красавиц предпочитаю полипропилен. – Не туго? - Нормально. – Беззаботно откликнулась Дюкина. – Но верблюжий волос всё равно круче! - Ладно. Попробую к следующему разу найти… – Сказал Хайрулин. – Может, через интернет… Но по-моему – ты его придумала. Верблюд же короткошёрстный. Откуда там волосы? - А мне всё равно. – Заявила Дюкина. – Хочу верблюжий волос. - Ладно-ладно… – Согласился Хайрулин, переходя к опутыванию ног девушки. – А блузка у тебя, я смотрю, на спине расстёгивается? - Да. А что? – Спросила Дюкина. - Так, на будущее. – Сказал Хайрулин. – Готово! Как ощущения? Дюкина пошевелила плечами, попыталась изменить позу. Она по-прежнему сидела на коленях. Её руки, связанные за спиной, были крепко приторочены к связанным в щиколотках ногам. - Прикольно. – Сообщила она. – Полная беспомощность. Ты ведь меня мучить теперь будешь? - Само собой. – Сказал Хайрулин. - Можно мне сначала глоточек вон той шняшки? – Попросила она, указывая взглядом на лежащую в траве бутылку. – Для храбрости. - Пьянство не красит женщину. – Назидательно сказал Хайрулин. – Особенно – подругу религиозного фанатика. - Зато увеличивает её готовность к экспериментам. – Возразила Дюкина. – Представь, что это вода, а ты поишь свою изнывающую от жажды пленницу в жаркой пустыне. - Ладно. Убедила. – Хайрулин открыл бутылку и поднёс к губам девушки. Дюкина основательно присосалась к источнику экспериментального духа. - Уф! – Вздохнула она. – Ну, всё. Можешь начинать. Теперь я готова к мучениям. Хайрулин провёл пальцем по ступням девушки, лежащим на траве подошвами кверху. Подключил к этому занятию ещё несколько пальцев. - Ну, как? Щекотно? – Спросил он. - Есть немножко. – Сказала Дюкина. - А так? – Руки Хайрулина нырнули под предплечья девушки и пробежались пальцами по её бокам. Дюкина дёрнулась. - Да не особо. – Сказала она. - И не возбуждает, да? – Осведомился Хайрулин. - Ни капельки. – Сообщила Дюкина. - Значит, переходим к плану Б. – Пальцы Хайрулина, до того нежно поглаживавшие бока девушки, впились ей под рёбрышки и завибрировали как маленькие отбойные молоточки. Дюкина кое-как подавила рванувшийся из горла визг, и только жалобно скулила сквозь плотно сжатые губы. Её тело дёргалось и билось, насколько позволяли путы. - И теперь не щекотно, да? – Спросил Хайрулин. - У-у… - Помотала головой Дюкина, сдерживаясь из последних сил. - Ничего. Пройдёт. – Посулил Хайрулин, не прекращая атаковать её рёбрышки. - Хватит! – Завопила Дюкина. – Я больше не могу! - Терпи, неверная! – Сказал Хайрулин. – То ли ещё будет! Дюкина оставила попытки сдерживаться и просто хохотала на всю рощу. - Будешь ещё дразниться? – Спросил Хайрулин. - Нет! Нет! Перестань пожалуйста! – Верещала девушка. - Ладно. – Сказал Хайрулин, убирая пальцы с её боков. – Один – ноль в мою пользу. За это мне полагается приз. - Всё, что хочешь, мой Алладин. – Простонала Дюкина. - Не сдаёшься, значит? – Обрадовался Хайрулин. – Это хорошо. Люблю, когда есть за что помучить. Но приз всё равно возьму. Молодой человек, не торопясь, принялся расстёгивать пуговицы блузки на спине у девушки. - Давно бы так. – Прокомментировала Дюкина. – А то я взмокла вся. Это ты на той подружке так щекотать натренировался? - В основном. – Сказал Хайрулин. – До неё у меня и другие подружки были. - И ты всех щекотал?! – Изумилась Дюкина. - Не всех. – Сказал Хайрулин. – Процентов семьдесят. - Казанова чёртов. – Вздохнула Дюкина. – Сулейман Великолепный… - Я такой. – Признал Хайрулин, стягивая блузку с плеч девушки. – А это что? - Что там? - Испугалась Дюкина. - Неужели крылья любви выросли?! - По-моему, это лифчик. – Сообщил Хайрулин. - И что? - Ты пришла на свидание с ведущим любовником универа в лифчике?! - Да! – Сказала Дюкина. – Он подчёркивает объём и красоту моей груди. - За эту измену… - Мстительно процедил Хайрулин. - Ты будешь подвергнута новым… особо жестоким издевательствам… - Красота требует жертв. – Невозмутимо пожала плечами Дюкина. - Как его снимать-то? – Пробурчал Хайрулин. - Ведущий любовник универа… – Вздохнула Дюкина. – Там такая кнопочка… - Где?! - У тебя что – правда, не было ни одной девушки в лифчике? - Правда… – Буркнул Хайрулин. – Сплошные экоанархистки и воинствующие феминистки. - А феминистки-то как к тебе в постель угодили?! – Удивилась Дюкина. - Ну, как… Им же надо убедиться в своих худших подозрениях… А потом это входит в привычку. Убеждаться, убеждаться и убеждаться. Чтобы градус ненависти не спадал. - И все без лифчиков?! – Усомнилась Дюкина. - Все! Один свитер и сразу голые сиськи! - А может, он им не особо нужен? – Предположила Дюкина. – Как там с размерами? В ладонь помещалось? - Какая ладонь! – Воскликнул Хайрулин. – Так, помацать двумя пальцами… - И что?! - Ахнула Дюкина. - У всех твоих девушек была такая грудь?! - У всех. – Скорбно ответил Хайрулин. - Бедненький… – Расчувствовалась Дюкина. – Но ничего. Должно быть, Аллах решил тебе так испытать. А потом увидел, какой ты молодец, и послал в награду меня. Ну, как? Нашёл кнопку? - А вот она, наверное… Точно! Расстегнулся! - Вот! Тащи его вниз. И всё. Теперь можно смотреть и даже трогать. Хайрулин обнял девушку сзади и осторожно положил руки на освобождённые из плена груди. - Господи Исусе! – Воскликнул он. – И правда, в ладони не помещаются! - Вот так православными и становятся. – Отметила Дюкина. - Алёна… – Засопел Хайрулин. – Ты меня лучше не провоцируй! Сиськи не дают тебе права оскорблять чувства верующих! - Молчу-молчу, мой повелитель! – Заверила Дюкина. – Наслаждайся. - Ух, ты! – Восхитился Хайрулин, ощупью исследуя роскошные груди. – Как их выкручивать можно… - Но-но! – Напомнила о себе Дюкина. – Женские груди не для того, чтобы их выкручивали! А чтобы робко касались, а потом нежно целовали. - Их же перетянуть можно чем-нибудь, чтобы налились как шары. А потом – робко касаться и щекотать соски. – Строил планы Хайрулин, не слушая замечаний Дюкиной. – Чё ж я верёвку-то всю на тебя намотал? Ну, ладно. В следующий раз как-нибудь… - Ну, уж нет! – Заявила Дюкина. – На кручёные сиськи я не подписывалась! Со мной делай, что хочешь, а грудки мои не обижай! Мне ими ещё будущих детей выкармливать! - Ничего. – Заверил Хайрулин. – Тут и на меня, и на детей хватит. - Господи! Как твои феминистки это выносили? – Покачала головой Дюкина. - Да им только это и надо. – Сообщил Хайрулин. – Убедиться лишний раз. Я же говорил. Даже сиськи, если бы они у них были, выкручивать незачем. Свяжешь её, рот заткнёшь и о жизни вслух рассуждаешь. Она извивается, мычит, из верёвок рвётся. Для неё мужчина, который что-то там вякнул, и нельзя его на место поставить – самое страшное унижение. А ты сидишь в кресле у кровати, пьёшь холодный севен-ап и болтаешь на разные темы. Не успеешь возбудиться от созерцания униженной и беспомощной женщины, а она уже два-три раза кончила. И где тут равноправие полов? Её и мучить-то не интересно. Так, пятки пощекочешь для порядка или по заднице отшлёпаешь. Но это не то. У них всё возбуждение - от морального фактора. - А потом что? - Спросила Дюкина. - После того как они морально обкончаются? - Да ничего. Развязываю. Кофе варю. Смотрим телевизор. - Яша… – Дюкина облокотилась спиной о продолжавшего увлечённо тискать её грудь Хайрулина. – Тебе кто-нибудь из этих феминисток говорил, что ты извращенец? - Все. – Скромно признался Хайрулин. - Я так и думала. – Сказала Дюкина. - Что-то много ты думать стала, женщина. – Заметил Хайрулин. – Забыла, что находишься в руках мерзкого фанатика? Сейчас он научит тебя повиноваться мужчине… И моральным фактором ты у меня не отделаешься! С тобой это не прокатит – я уже понял. С тобой, как с особо сисястой антифеминисткой – только физическое воздействие! - Да… – Сладко вздохнула Дюкина. – Со мной – только физическое. Но не такое же! Хайрулин вновь беспощадно атаковал её рёбрышки и живот, то забираясь под прославленные грудки, то сбегая пальцами вниз, в попытках протиснуться под тесьму юбки. Дюкина верещала, извивалась и даже пыталась прыгать – впрочем, прыгали одни груди, беспомощно шлёпая мучителя по рукам. - Ну, вот - совсем другое дело! – Радовался Хайрулин. – До чего же хорошо, когда девушка смеётся, вместо того, чтобы умничать и предъявлять разные нелепые претензии. Одна его рука всё-таки пролезла под тесёмку и теперь интенсивно ощупывала всё, что под неё попадалось. Дюкина сложилась, насколько позволяли верёвки, пытаясь прижаться животом к коленям, и что-то бессвязно скулила вперемешку с повизгиваниями и истерическим хихиканием. Вторая рука Хайрулина вновь занялась исследованием грудей. Теперь они свисали вниз, раскачиваясь, почти касаясь коленей девушки, словно отвечая на вопрос, откуда взялось знаменитое библейское уподобление женских грудей гроздьям винограда. Очевидно, автору «Песни песней» часто приходилось наблюдать обнажённых женщин в коленопреклонённом состоянии. Как-то не везло ему с феминистками. Углублённость исследований, которым подвергал беспомощную девушку злой Хайрулин, привела к тому, что хватка его рук на её плечах ослабла. Дюкина воспользовалась этим и, улучив момент, плюхнулась на бочок, получив, наконец, хоть какую-то передышку – увы, совсем короткую. - Яша! Хватит! – Затараторила она, стараясь не упустить возможностей ненадолго возвращённого ей дара речи. – Давай ты меня лучше трахнешь! Я уже так возбудилась, что больше и не надо! - Глупая женщина! – Рассмеялся Хайрулин. – Возбуждения не бывает слишком много. Мы ещё только начали как следует возбуждаться! Его внимание вновь привлекли ступни девушки, извивавшиеся в паре сантиметров от его руки. Одной рукой Хайрулин ухватил ножки за пальчики, а другой принялся изуверски царапать подошвы. На этот раз эффект оказался значительно более вдохновляющим. Дюкина просто захлебнулась безудержным смехом. Вдохновлённый успехом, Хайрулин скрёб рвущиеся на волю ножки Дюкиной с растущим усердием. Затем его взгляд упал на её бёдра, бесстыдно белеющие из-под и без того короткой, а теперь и вовсе сбившейся в гармошку юбки. Не прекращая изводить подошвы стоп, то сжимающихся, то выпрямляющихся под неустанно бегающими по ним пальцами, другой рукой Хайрулин проник в теснинку меж бёдер девушки. Бёдра немедленно сжались, но было поздно –неведомым, но ужасным ископаемым членистоногим рука настойчиво ползла вверх, зарываясь в нежную глубину щекотливой мякоти. Меж двух полюсов щекотки - ступней и бёдер - словно проскочил разряд. Дюкина дёрнулась как от удара током и забилась с удвоенной силой, неистово вертя головой и издавая какие-то трудно поддающиеся определению звуки. К счастью, электрическая дуга щекотливых судорог скоро исчезла. Хайрулин, очарованный трепетом бёдер под своими пальцами, оставил в покое измученные подошвы девушки, перевернул её на спину, раздвинул бёдра и принялся тискать и щекотать их внутренние поверхности обеими руками. Это было не так щекотно, но настолько возбуждающе, что Дюкина едва смогла перевести дыхание. Пальцы Хайрулина взбегали вверх, соскакивали вниз, подбираясь всё ближе к предательски намокшим трусикам. Хайрулин с трудом одолел искушение стащить их и сорваться в пропасть, нырнуть в эпицентр тайфуна. Но он слишком любил делать это, когда тайфун достигнет предела, когда его силы хватит, чтобы поглотить его целиком. А чтобы превратить девушку в настоящее торнадо, требуется терпение. Чтобы избавиться от искушения, он поднял взгляд и замер, поражённый чудесной картиной. Дюкина лежала, зажмурив глаза, закусив губы, с которых стоны слетали вперемешку с ведьминским смехом… А чуть ближе – вздрагивало, металось, прыгало, таяло под его взглядом – сливочно-земляничное, именинно-апельсинное, прекрасно-ананасное… В общем, вы поняли: Хайрулиным овладел фрейдистский демон орального либидо. Целый "Артэк" Эдипов разом впился ему в задницу своими молочными зубками. Стремительный, как младенец на четвереньках, Хайрулин переполз ближе к новым объектам своих вожделений. Он ухнул в них как в омут – сосать, лизать, кусать, просто купаться в них лицом. На беду Дюкиной, даже в этом ангельском состоянии Хайрулин оставался садистом-щекотуном. Его руки, словно сами собой, деловито протиснулись ей подмышки и зашебуршили там пальцами со всем неистовством барахтающегося в Эдиповом комплексе. Дюкина запрокинула голову и завизжала так, что разом побила все свои визгучие рекорды. Подмышки всегда были её слабым местом. Ещё когда её щекотали привязанной к биллиардному столу, год назад, она умудрилась покусать нескольких мучителей, слишком настойчиво подбиравшихся к её подмышкам. Но сейчас она и кусаться не могла. Хайрулин знал, как её связывать! Она не могла даже смеяться – только самозабвенно верещала. Её сознание странно раздвоилось. В то время как одна его часть совершенно обезумела от невыносимой щекотки и дикого сексуального желания, другая словно отстранилась и наблюдала со стороны. И этой отстранённой частью сознания Дюкина замечала странные вещи. Поляну, которую она, запрокинув голову, видела вверх тормашками, заволокло зелёным туманом. Сквозь него из крон деревьев светили удивительные, какие-то волшебные огни. И из этого тумана в поле её перевёрнутого зрения выросли три странные фигуры. Это были молодые женщины. Голые. Их кожа в этом чудном свете отливала зелёным. Они приближались, подняв руки словно хирурги, и медленно шевелили длинными пальцами. Дюкина испуганно вскинула голову и обнаружила, что Хайрулин куда-то делся. Почему-то она была совсем голой – блузка и юбка, скомканные на животе, исчезли. Осталась только верёвка, которой она была связана. Ну, что за Твин Пикс?! Женщины опустились на колени вокруг Дюкиной и, странно улыбаясь, протянули к ней зелёные руки. - Добро пожаловать в Рощу, сестра! – Сказала одна из них. Её глаза были как зелёные колодцы. Конец.
trickster: Послесловие.Тольятти. Декабрь 2016 года. Трудно сказать, зачем я это делаю. Нет бы что-то хорошее написать и отправить в издательство. Какой-нибудь иронический детектив с эротическими мотивами. А для форума писать короткие, чисто по теме, рассказики. Это было бы правильно. Но всё происходит с точностью до наоборот. В местных литературных журналах я печатаю короткие рассказы. Ничего другого не приходит в голову. А всё мои идеи коротких рассказов для форума неизменно разрастаются в повести и романы. Бывают такие авторы. Идиоты от природы. При очередной попытке написать короткий, чисто-тематический рассказ для форума, странице так на 30-й на меня снизошло вдохновение - я понял, про что это должно быть. Правда, пришлось написать ещё несколько сюжетных линий и текст далеко перевалил за сотню страниц. А уже написанные 30 страниц - переделать, дополнить и расширить под новые идеи. А всё потому, что где-то ещё странице на восьмой у меня написалось стихотвореньице. Мне показалось забавным вставить его в текст. Тогда я думал, что пишу фан-фик на "Алису в стране чудес". А Кэролл постоянно вставляет в текст стихотворения на самые разные темы, не всегда относящиеся к сюжету. Ну, и я написал - для стилистического сходства, чисто от фонаря. Вот это коварное стихотворение: Там, где в кронах луч блуждает, совы в дуплах гнёзда вьют, Посреди своей дубравы - я стою, Священный Дуб. И раскинув паутину - трав, полян, кустов и древ, Нимф, русалок и сатиров - я ловлю прелестных дев. К алтарю корней могучих волоку их нагишом - И коленопреклонённых в миг опутаю плющом. Вновь наполнят меня соком, зашумят в моих листах - Ног упругие изгибы, уст вскипающая сладость. И вот, двадцать две страницы спустя, когда я перечитывал написанное, меня и нахлобучило. Это должен быть рассказ о дубах-колдунах! То есть, наверное, уже не рассказ… Печалька. Но из меня уже пёрли наброски. И в прежнем сюжете все нестыковки вдруг сошлись, образовав гармонию, свидетельствующую о том, что я угадал. В итоге, я написал новый тематический роман. Подружки! Убейте меня! Сложно сказать, чем может привлечь читателя – тематического, не говоря уже об остальных – этот адский винегрет из "Алисы", "Секретных материалов", "Твин Пикса" и ещё чёрт-те-чего. Единственное оправдание тому, на что я потратил много месяцев, в течение которых я буквально дышал этой вещью – это масса удовольствия, которое я при этом получил. Всё-таки, графоманы – ужасные эгоисты. Им плевать на всё, кроме собственного гнусного удовольствия. Название романа вполне отражает безнадёжность моего положения. Это из песни Пахмутовой - Добронравова: Заповедный напев, заповедная даль. Свет хрустальной зари, свет над миром встающий. Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща, Беловежская пуща. Эти строки станут эпиграфом к роману. А может - и эпитафией на моей будущей забытой могилке. (Март – декабрь 2016)
adm-shekotun: Знаете, почему я не пишу комментов к творениям данного автора? ;)) Не хочется быть банальным. А сказать больше нечего. Я просто читаю и наслаждаюсь. Всё. P.S. И всем рекомендую.
trickster: Целый один коммент за месяц! Правда, я по себе замечал - когда текст хороший, писать особо нечего. Но неужели я настолько безнадёжно хорош, что и придраться не к чему? Потом, ведь можно вкратце высказать общее впечатление. Понятно, что искать недостатки стиля здесь бессмысленно. Не потому что их нет, а потому что они не очевидны. Композиционные недостатки, наоборот, совершенно явные, но об этом уже писали, да и автор лучше всех об этом знает. Гораздо интереснее было бы услышать не попытки объективной оценки текста, а именно субъективные впечатления. Что понравилось, что не очень. Например, в начале публикации один молодой человек клеймил автора за безнравственность и неоправданную жестокость. Претензии были - объективно - дурацкие, зато искренние и мне было очень интересно с ними ознакомиться, за что я Лессу благодарен. За возможность увидеть свой текст другими глазами. На самом деле - очень не хватает обратной связи. Число просмотров позволяет оценить число читавших (хотя бы частично) в 20-30 человек, что, конечно, радует - для меня это серьёзная аудитория. Но цифры - хорошо, а люди лучше. Например, было бы интересно услышать тех, кто начал читать, а потом бросил - что разочаровало? В нашем маленьком мирке читающих так мало, что для авторов важно мнение каждого.
Wilka: Я. Начала читать , а потом бросила. Но соберусь с силами и продолжу. Моя личная причина - я не могу осилить сразу СТОКА БУКАВ. Да ещё и свою вещь писала, не хотела, чтоб чужие мысли перебивали мои собственные.
Alchemist: Автор молит о критике? их есть у меня, и субъективные они с головы до пяток. Привет, Трикстер! имени твоего не ведаю, не обессудь) Писательствуешь? Ну-ну) Вот, как бы ловчее это выразить? Взял бы ты у меня из башки мысли и накропал своим стилем - было бы замечательное изложение)) Лень, понимаете ли, развращает человека, разучивает его излагать мысли грамотно. Смотрим. Вот, такой романище написан, такой, вот, "дефектив": с наркоманами, нимфоманками и прочими скромными радостями жизни. И вроде бы есть все для нас, любителей изврата. Ан что-то охлаждает весь рассказ, причем неотвратимо.. просто именно охлаждает. Читаешь, будто сводку хороших новостей.. как так? Субъективное восприятие, ничего лично к автору не имеющее. Стиль - он одновременно и делает автора, и гонит его произведение в могилу. Почему я воспринял именно так Вековую печаль? Попробую разобраться в себе самом. На мой взгляд, в произведении очень густо намешано везение. Когда внутренне предрасположенному человеку внезапно везет, его тайные мечты воплощены, и нет помех: никто не ответит за это событие, как оно ни будь аморально и ущербно. Вот, посмотрим: так повезло студентке с сожительницей, так повезло парням с девушкой в трубе. Девице - со связанной цепями суицидальной девицей. Так повезло (ничего не было!) похотливому преподу. Везет в рассказе друг с другом и с расследованием как Малдину, так и Поскакушкиной (фамилии, ну, просто уписаться))! Хоть они поначалу и скромняги, и трудяги, и прочие добрые яги. Везет смазливой парочке отморозков с женщиной, строго их отчитывающей и раскалывающей, пожелавшей поучиться у них морали посредством прыгалок и усов). Трикстер! Так не бывает! не бывает с тобой, не бывает со мной. О ком же ты пишешь? что за Незнайка на Луне? Фантастика особенно приятна, когда читатель может поучаствовать в ее событиях. Я думаю, эту тончайшую аксиому никогда нельзя нарушать. Для сравнения с вилкиными фанфиками на людей Ха: там сразу понятно, речь о мутантах, они иные, но в то же время поведение вилкиных (анти)героев очень человечно. И вероятность везения каждого максимально реалистична. С каждым человеком в вилкиной голове может произойти неловкая, опасная, отвратительная ситуация, над каждым висит дамоклов меч из вилкиного пера. Это - так, мы так живем. Оттого читать произведение гораздо живее. Прошу прощения за невольную рекламу, чисто субъективно прет. Понятно, хочется вложить в рассказ максимум действа, да воду не разводить вокруг да около. Может, это и послужило искажению рассказа. Приятно читать про туго повязанную деваху, в которой упакована бурная половая химия, так и плещущая из глаз! ну.. и где они, эти девки, в жизни? мы что, совсем вырожденцы, или у меня на глазах пелена какая мешает разглядеть? Вот она, основная моя придирка, Трикстер. Рассказ не эротичен! засим успокаиваюсь и прошу извинить за прямоту. З.Ы. может, это из-за химии половой)
Wilka: trickster пишет: Всё-таки, графоманы – ужасные эгоисты. Им плевать на всё, кроме собственного гнусного удовольствия. Вот и не требуй комментов с читателей. Я тоже пишу чисто для себя и для своего удовольствия. По приколу мне на данном отрезке жизни мутанты - написала. Если ещё кто прочитал и понравилось - хорошо. Не понравилось - тоже нормально. Не читал, так как автор говно, по его/её мнению, и все вещи автора тоже говно - так я это переживу!
adm-shekotun: trickster пишет: Правда, я по себе замечал - когда текст хороший, писать особо нечего Тут штукак какая. Воспринимаешь целостно. Нравится или нет. Всё. Если скучно, начинаешь анализировать. Когда воспринял целостно позитивно, нужно делать над собой усилие, чтобы разложить впечатление по полочкам. С училием сложно, ибо пока можешь делать усилие, нет возможности его пернести на бумагу и наоброт.... И да, мне от этого стыдно.
trickster: Alchemist пишет: Почему я воспринял именно так Вековую печаль?Ещё неделю назад сел писать ответ. И до сих пор пишу))) Весёленькое такое эссе выходит - с инцестом, пародиями на коллег, разве что - погонь и перестрелок не хватает. Потом я его обязательно выложу. Но сейчас я ещё раз перечитал твою заметку и понял, что всё моё эссе не по делу. Ты о другом пишешь. Не о сюжетной маловероятности, а всё-таки о психологической недостоверности. Психология хромает на все ложноножки. В целом мне с этим трудно согласиться, но если есть такое ощущение - наверное, проблема серьёзней, чем мне казалось. Однако, думаю, всё не так просто. Вот, посмотрим: так повезло студентке с сожительницей.Думаю, здесь к автору можно проявить снисхождение. Психология лесбийских отношений ему, по известным причинам, известна "не изнутри". А писать об этом хочется страшно! Интерес к женщине - один из основных мотивов всего моего творчества. Как я могу пройти мимо лесбиянок? Может быть, я был не убедителен. В своё оправдание могу сказать, что психологию этой парочки, прежде всего - "нижней" Терезы - я разрабатывал весьма старательно. Домашняя девочка, склонная к подчинению, следованию за авторитетным лидером (раньше это были родители), впервые в жизни оторванная от дома, оказавшаяся в чужой среде, испытывает тревогу, дискомфорт, и стремится найти авторитет и защиту. Сильная, уверенная в себе соседка по комнате оказывается самым естественным кандидатом в наставницы. При этом из-за травматического эпизода с мужиком во дворе девушка сексуально закрепощена, отношения с мужчинами у неё связаны с опасностью и насилием. При этом остаются притягательными. Девушка в 18-19 лет остаётся девушкой, гормоны бурлят и требуют любви. А мальчики пугают. Связь с бисексуальной соседкой кажется относительно безопасным выходом. При этом, из-за восприятия секса как чего-то связанного с насилием, девушка безропотно и спокойно принимает садистские наклонности своей подружки. Причём воспринимает их как нечто само собой разумеющееся. В своём дневнике она настойчиво, как самовнушение, повторяет, что считает эти отношения нормальной и естественной формой любви, что она не видит в них ничего особенного. Собственно, описание этих отношений как естественных, "семейных", заурядных - основная фишка тайного дневника Терезы Баныкиной, этот тон скучающей "домохозяйки" при описании того, как её привязывают к трубам в общей душевой или собираются прилюдно "напяливать на фаллоимитатор" - моя главная стилистическая находка в этой сюжетной линии. Понятно, что с точки зрения профессиональной психологии всё это дилетантские бредни. И тем не менее - я не гнал тему без оглядки на здравый смысл, а старался проработать мотивацию. Ну, вот. По первому эпизоду обвинения отписался. Остальное - позже.
trickster: Так не бывает!Внимание! Внимание! Говорит Германия: Сегодня на аэродроме Поймали Трикстера на котощеевском синдроме.И в общем - поделом поймали. При желании, "Вековую печаль" можно даже воспринять как сиквел, точнее - приквел. Неведомские студенты-химики наладили производство котощеевской водицы под видом модных синтетических наркотиков. А может быть, Белый - будущий профессор Григорьев? На самом деле - всё сложнее. Сходство с "Котощеевкой" есть. Хотя, когда я писал "Печаль", эта параллель не приходила мне в голову. И там, и здесь - мир с искажённой мотивацией, позволяющий автору обходить реалистические ограничения на раскрываемость темы. Тем не менее, идея такого мира реализована здесь иначе. Таблетки, которые регулярно глотают герои, играют в сюжете важную роль, но дело не в них. Точнее, они играют вспомогательную роль. Затуманивают сознание и снимают психологические блоки. Источник собственно тематизирующего воздействия, X-фактор и единственный фантастический элемент в романе - дубовая роща в заброшенном ботаническом саду посреди университетского городка. Дубы-колдуны из главы первой. Позже я выложу небольшое приложение, где этот момент, почти не раскрытый в тексте романа, расшифровывается. Я сознательно решил оставить свой "X-фактор" за кадром, подбрасывая читателю лишь скудные намёки. Полагаю, это было ошибкой. В "Котощеевке" поведение, мотивация людей совершенно искажаются фантастическим сюжетным допущением. Люди превращаются в секс-кукол, из которых автор может выкладывать любые комбинации. Как переводчик, я попытался сгладить этот момент, сделать героев более живыми, но, видимо, не слишком успешно. Здесь всё несколько иначе. О всеобщей одержимости щекоткой нет и речи. "X-фактор" скользит по подсознанию как лёгкое пёрышко. Люди сами не понимают, откуда приходят эти желания, воспринимая их как случайную причуду или пытаясь придумать им какие-то рациональные объяснения. Только в полнолуние это воздействие включается на полную мощность, вызывая у оказавшихся поблизости от рощи исступление. Знатоки Стругацких заметят, что принцип взят у Башен-Излучателей из "Обитаемого острова". Эпиграфы из Стругацких вообще не случайны. Можно отметить, что и мыслящие растения, влияющие на людей, содержат отсыл к Стругацким - к "Улитке на склоне", с её экологической сверх-цивилизацией. Но Алхимист, как всегда, смотрит в корень. Проблема не только в том, что мои герои ведут себя странно и я толком не объясняю, почему. Проблема в самом использовании такого приёма - позволяющего автору смещать в нужную сторону психологические нормы. В принципе, это разновидность того, что литературоведы называют "Богом из машины" и считают дешёвым трюком. Сюжетный ход, грубо нарушающий естественный ход вещей. Выражение пришло из античного театра, когда в плохом спектакле в финале на сцену сходит бог (актёра спускают с "небес" посредством специальной машины) и наводит порядок - награждает порок, наказывает добродетель, возлагает лавровый венок на автора пьесы. В тематической литературе этот божок тоже весьма популярен - особенно часто он принимает облик всевозможных химических препаратов, придающих героям нужные автору физические и психические характеристики. Котощеевский водопровод - яркий пример этого "Зевса, проникающего к Данае в образе золотого дождя". В "Вековой печали" этот Зевес - льщу себя надеждой - не лишён изящества и оригинальности. В конце концов, у меня воздействие двойное. Тихий шёпот дубравы вызывает лёгкое, но настойчивое влечение к щекотке (ментальные выбросы которой дубы используют в качестве духовного удобрения). А таблетки и эликсиры (рецепты которых те же дубы нашёптывают креативным химикам во сне) - спутывают сознание и снимают моральные запреты. Благодаря этому приёму мне (надеюсь) удалось избежать грубого насилия над психологией. И тем не менее, "Deus ex machina" налицо. Каюсь. И признаю критику Алхимиста в целом справедливой. Король глубоко вздохнул и забормотал "Исповедуюсь", ударяя себя в грудь при словах "Моя вина". - Сен-Люк, - спросил он, - скажи наконец, не хочешь ли ты провести ночь в моей опочивальне? Александр Дюма. Графиня де Монсоро.Но в частностях - я, понятное дело, ни с чем не согласен. так повезло студентке с сожительницейПро тайный дневник Т.Баныкиной (главы 18, 20, 22, 24) я уже писал, что считаю его психологическую достоверность удовлетворительной. А в том, что касается тематического уклона, который принимают отношения подружек, я не виноват - это всё дубы. так повезло парням с девушкой в трубе.А.Лисичкина к этому моменту (глава 26) обдолбалась так, что не может точно вспомнить, кто она такая. Почему кого-то удивляет её попытка скрыться в вентиляции? Она посмотрела много американских фильмов про людей, которые прячутся в вентиляции. Она же не знает, что авторы сценариев этих фильмов были обдолбаны ещё сильней, чем она. Да и вентиляция у них там другая. Вот и полезла. Ничего такого. А что застряла - как раз здесь автор демонстрирует недетскую зрелость, знание суровой правды жизни и женской анатомии. Да! Если хотите знать, у кого из тематических авторов я украл идею с застрявшей в вентиляции девушкой - спросите у Вилки. Она всё помнит. А я забыл. Девице - со связанной цепями суицидальной девицей.Девушки у бассейна (глава 14). Про Лисичкину я уже сказал. Она обдолбана. При этом, будучи девушкой чрезвычайно самоуверенной, своей неадекватности она совершенно не замечает и действует как ни в чём не бывало. Что касается её партнёрши по утехам - готической В.Мышкиной, то она такая по жизни. Правда, из-за того, что Мышкина появляется здесь впервые - её поведение действительно может показаться гротескным. Да так оно и было - я просто карикатурил стереотипы про готов. Глубокий внутренний мир этой героини раскрывается во всей полноте только в главе 27 (Девушка на гриле). Так повезло (ничего не было!) похотливому преподу.Здесь согласен. Степень лояльности российских правоохранительных органов к подобным "невинным чародеям" была мною, возможно, слегка преувеличена. Может - и не слегка. Как минимум, дяденька должен был вылететь с работы, а у меня ему действительно всё сходит с рук. Поскакушкина простила за красивые глаза. Малоправдоподобно. С другой стороны, этому может быть и вполне достоверное объяснение. Мужика просто вербанули - так же как чуть позже Лисичкину. Им же нужны были информаторы. За кадром это осталось, потому что для сюжета несущественно. Фраза Малдина "Твой Добродей у меня вот здесь" в главе 31 - довольно прозрачно намекает именно на такой вариант. Везет в рассказе друг с другом и с расследованием как Малдину, так и ПоскакушкинойНе согласен. Я довольно тщательно прорабатывал и развитие их личных отношений и - особенно - ход расследования. Конечно, где-то я мог с этим накосячить. Но для меня эти косяки не очевидны. Если интересно - давай разберём подробней. В чём здесь по твоему излишняя "везучесть"? (фамилии, ну, просто уписаться))!Поработал бы ты с моё с клиентскими базами))) Везет смазливой парочке отморозков с женщиной, строго их отчитывающей и раскалывающей, пожелавшей поучиться у них морали посредством прыгалок и усов).Дева в щупальцах духовности (глава 16). Здесь как раз пример снятия моральных запретов под действием наркотика. Лисичкина перестаёт понимать, что не так с её давней мечтой попробовать секс с двумя парнями сразу. Наоборот, это желание кажется ей вполне почтенным и достойным всяческого одобрения. Да и правильно кажется, на мой взгляд. А что касается её партнёров - здесь, конечно, гротеск. Карикатура на стереотипы о южанах. Вообще, про гротеск забывать не стоит. И "Вековая печаль", и другие мои вещи практически всегда содержат элементы фантасмагории, пародийности. Их нельзя принимать за строгий реализм. Ты ведь не станешь всерьёз требовать полной психологической и фактической достоверности от, например, "Кавказской пленницы"? Это же комедия. А у меня что - трагедия? Понятно, что гротеск и комедийность не означают, что можно издеваться над реальностью, как хочешь. Но они предполагают иные требования к достоверности. Не такие прямолинейные. Хорошая комедия правдива по сути, но не обязательно по форме. Допускаются преувеличения, упрощения и т.п. "Вековая печаль" - не комедия, но подход к реализму здесь схожий.
Alchemist: trickster пишет: Глубокий внутренний мир этой героини раскрывается во всей полноте только в главе 27 (Девушка на гриле) - О! замечательный эпизод. Правда, непонятна физиология воздействия, ну, пускай так) Естественно одно: такое поджаривание никому добровольно не желанно, и тут может включаться мазохизм во всей своей красе. Насчет роли чудотворной химии и смещенном ею поведении людей теперь прояснилось в голове. В самом деле, прием, а я и не понимал до конца. Но кто бы вышиб еще из тебя такое признание, автор?) Благодарю за развернутый ответ - кстати, довольно сочно написанный, и заголовок какой классный! Льстит немножко) Но все ж подчеркну одно: в Вековой печали естества меньше, чем хотелось бы.. вот и вся моя придирка. Труд громадный! пусть злые наговоры послужат автору лишь подогревом к иным, крутейшим трудам
Коракс: Позволю себе немного порассуждать, может быть, не совсем в тему и не в отношении конкретного произведения. Меня одно время сильно занимали мысли о том, чего читателю нужно от тематической литературы? Потому что критика существующих произведений - она самая разная и часто противоречивая. Одному подавай сложные сюжеты с мотивацией, другой ругается, что слишком затянуто и мало тематических сцен. Одному надо реальные сюжеты, другому сказки сгодятся. Кто-то абзаца не осилит, кому-то 30 глав мало. То мало извращений, то поднимают голову моралисты (которые вообще непонятно что тут делают, есть такие). Очевидно, что писатели и читатели разные люди, они не могут и не должны во всем сходиться. Но каждому из нас, авторов, к коим с натяжкой причисляю и себя, внутренне-то хочется аудитории потрафить. Публично мы, гордо задрав подбородок и начистив лысину, заявляем, что пишем для себя, а кто и как прочитает, нам все равно. Да нет, это невольное лукавство. Человек - существо социальное, ему нужен социальный отклик на любое публичное действие (а публикация рассказа к таковым относится). Зачастую такие действия ради отклика и совершаются, кто бы ни утверждал обратное. Иначе писали бы в стол. И вот я думал, а какой наша литература все же должна быть? Чтобы читали, и чтобы именно нравилось? Не подберу правильного термина, но мне кажется, она должна быть... сбалансированной. Поясню. Анализируя критику, я понял, что ее очень много не в области сюжетного направления (это уже дело личного вкуса читателя, и глупо заявлять, что рассказ плох, так как конкретно тебе не нравятся похотливые феи, зато любы орки-пуритане), а именно в технической части: не та мотивация, слишком коротко, слишком затянуто, слишком реалистично, слишком приукрашено, не раскрыт внутренний мир и т.д. и т.п. Так вот чтобы среднестатистическому читателю понравится, произведение и должно быть "не слишком". Сбалансированным - не длинным, но и не два предложения. С возможными опечатками, но не безграмотное, чтобы не тематическая сцена на сцене и сценой погоняет, но и не без них совсем. Мотивация может быть слабой, но должна быть в принципе. Эротично, но не до расчлененки. И так далее. Потому что если автор где-то в этих критериях перегибает или не добирает - все, впечатление тут же смазывается, и человек либо просто бросит читать, либо начнет писать критику по "технике". А ведь самое интересное - обсуждение именно сюжета. Сбалансированности этой специально достичь нельзя - будешь корпеть над мотивацией, проглядишь другие моменты. Творчеством по учебнику не занимаются. Ее нужно просто чувствовать.
Коракс: Добавлю - у меня этого баланса найти не получилось пока. Поэтому не читают.
trickster: Alchemist пишет: О! замечательный эпизодСпасибо. Я очень его люблю. Alchemist пишет: Насчет роли чудотворной химии и смещенном ею поведении людей теперь прояснилось в голове. В самом деле, прием, а я и не понимал до конца. Но кто бы вышиб еще из тебя такое признание, автор?)Ага)) Не зря я напрашивался на критику. Хотя то, что это приходится объяснять - конечно, мой косяк. Текст должен сам себя разъяснять. Наверное, главный мой просчёт и недоработка... Коракс пишет: Публично мы, гордо задрав подбородок и начистив лысину, заявляем, что пишем для себя, а кто и как прочитает, нам все равно. Да нет, это невольное лукавство. Человек - существо социальное, ему нужен социальный отклик на любое публичное действие (а публикация рассказа к таковым относится).Трикстер - существо простое. Хочет, чтобы его читали. И не стесняется всех к этому призывать))) Потому я и напрашиваюсь на критику - мне важно мнение каждого читателя и я постараюсь его учесть. Особенность современного этапа развития литературы - стремительный рост поголовья авторов при катастрофическом сокращении поголовья читателей. Типичный современный автор пишет для очень небольшого круга читателей, большинство которых он часто знает лично. Поэтому готовность автора к "индивидуальной настройке" под своих читателей вполне естественна. Собственно, этим нынешняя ситуация и интересна. Как ни парадоксально, литература для "абстрактной массы" дала дубу. Даже популярные авторы пишут для конкретных таргет-групп. Литература из монолога превращается в диалог с читателем. Поэтому так важна обратная связь. Коракс пишет: Не подберу правильного термина, но мне кажется, она должна быть... сбалансированной.В этом есть смысл, но я не уверен, что это верно. Сбалансированность - это как раз попытка подстроиться под "абстрактную" массу. То, что погубило Голливуд. Смотрят все, но по настоящему это приложение к поп-корну никого уже не трогает. В нашем случае попытка понравиться всем может привести к противоположному результату. Употребят, но без энтузиазма. Даже ругаться не будут. Мне кажется, тематическая литература должна быть разной - качественной и наивной, няшной и шокирующей, порнушной и "с психологией". И по возможности - всё это одновременно))) Стремление учитывать вкусы читателей не должно приводить к усреднённости, наоборот - придавать текстам большую индивидуальность, субъективность, персональность. Ведь мы пишем для конкретных людей. Коракс пишет: А ведь самое интересное - обсуждение именно сюжета.Это правда. Но почему то сюжет действительно обсуждается редко. Поэтому я так обрадовался, когда Алхимист заговорил о сюжетной конкретике. Коракс пишет: Добавлю - у меня этого баланса найти не получилось пока. Поэтому не читают. Живое божество и Моя божественная комедия - отличные рассказы. Оба собрали прекрасные отклики и отличную статистику просмотров.
Wilka: Коракс пишет: Публично мы, гордо задрав подбородок и начистив лысину, заявляем, что пишем для себя, а кто и как прочитает, нам все равно. Да нет, это невольное лукавство Точно так же вы не верили, что бывают асексуалы в Теме. Пока меня не узнали. Хотя сейчас, под давлением общественного мнения, я уже не уверена, в Теме ли я... trickster пишет: Оба собрали прекрасные отклики и отличную статистику просмотров. Точно! "Живое божество" я себе скачала и распечатала, в свою личную золотую коллекцию)
trickster: Wilka пишет: Точно так же вы не верили, что бывают асексуалы в Теме. Пока меня не узнали.Как будто ты единственный темо-асексуал. Хотя, когда я только начинал общаться на форумах, существование такого варианта тиклинг-фетиша вынесло мне мозг.
Wilka: trickster пишет: Как будто ты единственный темо-асексуал. Пройдя все стадии, пришла вот к такому финишу. Я асексуал В ЖИЗНИ, в реале, и Тема тут даже не при чём.
полная версия страницы