Форум » Творчество форумчан » Котощеевка. Последние главы. » Ответить
Котощеевка. Последние главы.
trickster: Мне тут сообщили, что тема "Котощеевка" достигла предельного числа страниц. Придётся создать отдельную тему под концовку. Осталось пять глав. 46. Прощание славянки.[more]Что может быть лучше солнечного утра в пригороде? Только солнечное утро в пригороде, дополненное запахом пекущихся блинчиков и жарящейся ветчины. Солнце сияло и согревало дом. Варвара хлопотала над плитой. Когда ночью она вернулась домой, всё её тело болело. Измученная Полина слабым голосом пожелала ей спокойной ночи и ушла спать. Вскоре появился Яша. Естественно, Варвара не стала рассказывать ему об их с Полиной бурных ночных похождениях. Яша и без того был в довольно игривом настроении. Он набросился на неё чуть не с порога, повалил на диван и стал торопливо раздевать. Она не слишком сопротивлялась, захваченная любовной игрой. Они предались блуду прямо в гостиной, рискуя быть застигнутыми кем-то из детей или сомнабулически бредущей к холодильнику вечно голодной Полиной. И это был едва ли не лучший секс в истории их брака. Они вертелись на диване и щекотали друг друга как маньяки. Варвара то оказывалась верхом на муже – подобная амазонке, оседлавшей кентавра и склоняющей его к покорности, забираясь извивающимися пальцами ему подмышки, то сама – словно настигнутая сатиром нимфа, прижатая всем его весом, с заломленными за спину руками – не знала, как вытерпеть, не хихикая слишком громко, непотребства его языка у себя на шее и проделки свободной от удержания её запястий руки – то щекочущей груди, то перебирающей рёбрышки, то пробирающейся под животик, то внезапно ныряющей меж бёдер… Жасмин, к великому своему облегчению, успела вернуться домой незадолго до родителей, так и не узнавших, сколь вероломно девушка пренебрегла своим обещанием присмотреть за младшим братом. После долгих мучений в лапах сумасшедшего профессора, Аманда и Жасмин были освобождены, получив строгое предупреждение, что если девушки обмолвятся хоть словечком о том, что видели и испытали этой ночью, они будут немедленно арестованы и ввергнуты в такие мрачные застенки Михалыч-центра, откуда ни одна подопытная ещё не возвращалась. При упоминании мрачных застенков, профессор и его верный ассистент – вернувшийся в лабораторию и, после истовых покаяний, прощённый – обменялись гнусными ухмылками и дружно принялись потирать ручки. - Ну так что, мои пушистики? Хотите очутиться в мрачненьких застеночках? – Благодушно улыбаясь, спросило светило котощеевской науки. Девушки отчаянно замотали головами, всем своим видом пытаясь убедить злого профессора и его мерзкого пособника, что будут молчать до гроба. Они быстро дошли до дома и мрачно попрощались, боясь взглянуть друг другу в глаза. Когда Жасмин укладывалась в постель, её кожа оставалась почти такой же гиперчувствительной, как в этой кошмарной лаборатории. Ей даже пришлось обойтись без одеяла. Впрочем, раздеться она всё равно не смогла – единственный снятый носочек стоил Жасмин таких мучений, что она решила спать одетой. Эта ночь тянулась бесконечно. Жасмин то и дело просыпалась – ей было щекотно от любого движения, её изводили кошмары – бритоголовый Щекотовский, сошедший с этикетки туалетной воды, и примкнувший к нему Вольдемар в белой шапочке привязывали её к заляпанной извёсткой скамеечке на заднем дворе «Электры» и маленькими жёсткими пёрышками щекотали босые ноги и голые подмышки, выпытывая пароль от компьютера профессора Григорьева. - Не скажу! Он меня защекочет! – Верещала Жасмин. - Quo usque tandem abutere, Catilina, patientia nostra? – С апломбом вопросил Щекотовский голосом Зигмунда Яковлевича. --- Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? (Цицерон). --- А Вольдемар звонко захохотал и крикнул: - Шпионка! Мы поймали настоящую шпионку! – И его пёрышки с удвоенной энергией заплясали по её подошвам. Профессор и его больной на всю голову ассистент были здесь же. Они стояли в сторонке и скромно ждали, когда Жасмин проболтается, чтобы вести её в застенок и там защекотать до смерти во славу науки. - Не мучьте меня так – я скажу! – Бормотала она сквозь сон, прежде чем проснуться. Потом она долго лежала, боясь шелохнуться, и никак не могла уснуть – ей чудилось, что внизу, в гостинной, кто-то хихикает маминым голосом. «Дикость какая! Совсем сдуреешь тут, с этим водопроводом!» – Думала Жасмин. Только к утру она немного пришла в себя. Эйфория по-прежнему кружила ей голову, но уже не взрывала мозг как прежде, обернувшись блаженным умиротворением. Завтрак был страшно вкусный, но из-за сохранявшейся лёгкой дезориентации она всё время боялась пролить что-нибудь на своё рабочее платье в клеточку. Она подумала, что сегодня на работе ей будет, что обсудить с Амандой. - Ну, я готова! – Сказала Полина, появляясь на кухне с дорожной сумкой на голом плечике. - Прекрасно выглядишь. – Сказала Варвара. – Такая свеженькая, помолодевшая! - Ага. Я и чувствую себя отлично. Только мурашки по всему телу. Варвара залюбовалась на младшую сестру. Полина нарядилась в дорогу по котощеевской моде – в бело-голубую блузку без рукавов, завязанную бантом на животе, и белые шорты, выставлявшие напоказ длинные стройные ножки. Картину довершали лёгкие сандалии и нарядно окрашенные ногти на пальчиках ног. - Теперь, наверное, не скоро увидимся? – Печально спросила Варвара. - Может, и раньше, чем ты думаешь. – Ответила Полина. – Я всерьёз думаю сюда перебраться. У меня подружка есть. Там, в Москве. – Полина махнула рукой куда-то на юго-запад. – Мы квартирку с ней на двоих снимаем. У неё вся семья в ваших краях, в Перекати-Поле живёт. Вот закончит она институт, весной – и двинем на юга! Давно хотела перебраться куда-нибудь, где тепло. Солнце! Море! Можно весь год ходить полуго… легкоодетой… - Вот именно… Тебе просто не терпится поставить на уши этот колхоз. Взорвать штаны ударникам труда! – Шепнула Варвара, вонзая пальцы под рёбрышки сестры. - Нет! Только не это! – Захихикала Полина. – Я после ночи ещё не очухалась! Дергаюсь вся! А ты опять начинаешь! Плевала я на ваших комбайнёров. Просто… Ну… Если ты здесь, то почему бы и мне здесь не поселиться? Если я всё равно хочу на юг? У вас ведь пляж есть? - Кажется, да… Минут десять на машине… - Это хорошо. Без пляжа я не согласна. - Я пока не бывала… – Сказала Варвара. – Говорят… Там довольно необычно… Ну, сама понимаешь – котощеевский пляж… - Да, уж! Представляю! Скучать не придётся! Зароют в песочек и будут потихоньку откапывать. Как динозавра, кисточками. А как у вас тут с танцевальной йогой? - Не знаю… Не слышала… - Вот и хорошо, что не слышала! Значит, непаханное поле… Есть, где развернуть индивидуальную трудовую деятельность. - Полина! Ты уверена? Я-то домохозяйка, дома сижу. И то меня почти каждый день кто-то щекочет! Я не про Яшу – он-то понятно! Остальные тоже! То мистер Ку… разносчик из булочной набросится, то ещё кто-нибудь! Позавчера старичок попросил через дорогу перевести… А я как дура… Ну, ладно. Что они с тобой сделают, когда увидят в одних гамашах и маечке, принимающей разные завлекательные позы?! - Вот заодно и узнаем, что со мной сделают! – Жизнерадостно ответила Полина. – Главное, чтобы абонементы покупали. Остальное – вопросы технические. Тем более, у меня теперь совершенно новое отношение к щекотке. Наверное, я даже не буду возражать, когда мой парень опять начнёт щекотать меня в театре. - Он щекотал тебя в театре?! - Ага. В опере. На «Пиковой Даме». Там одна девушка пришла на свидание, а этого, кто свидание назначил, всё нету. И вот поёт она. Жалобно. «Уж полночь близится…» А этот гад меня одной рукой обнял и пальцами подмышку лезет. Чтобы я засмеялась. А я сижу, не смеюсь. Опера же! Такое мучение! А он мне шепчет: «Хочешь, чтобы я перестал? Крикни на весь зал: «Да сволочь он! Вот и всё!» Скучно ему. Не любит он оперу. Вот и развлекается, меня мучает. Ну, а я терплю – что делать? Но теперь уже, наверное, не вытерплю. Я тут настолько щекотливая стала, что ужас. Придётся кричать, что велено. И тогда меня, конечно, выведут. Скажут: «Стыдно, девушка! А с виду такая интеллигентная!» А что я могу сделать, если с виду интеллигентная, а сама щекотливая как одиннадцатиклассница! «Бедная, глупая тётя Полина… – Думала Жасмин, подслушивая тихую беседу из другого конца кухни. – Ты побольше воды из-под крана пей. Вообще до первого класса докатишься.» Но вслух Жасмин ничего не сказала. Уста ей сомкнула роковая печать. После долгих, сердечных прощаний, прослезившаяся Полина запрыгнула в свой смешной красный «Опель-мин-херц» и была такова. Мать и дочь, обнявшись, смотрели ей вслед. Яков Лукич уехал раньше. Жене он сказал, что на работе в ближайшие дни будет загружен на всю катушку, и, вероятно, ему придётся задерживаться. Варвара отнеслась к этой новости с подобающим хорошей жене смирением, но отклонила предложение мужа заехать в Михалыч-Центр и вместе пообедать. Яков Лукич не стал настаивать.[/more]
Ответов - 39, стр:
1 2 All
trickster: - И эта лживая сучка учит наших детей! - Выкрикнул кто-то. - Сжечь её! Она не боится щекотки!!!47. Високосный год.Вольдемар сидел за партой и смотрел на Марфу Васильевну, упиваясь её восхитительной красотой. Он думал о ней все выходные. По-крайней мере, Вольдемар был уверен, что все выходные думал именно о ней. И ни о ком другом! Пылкие грёзы, посвящённые Алле Диновне и целому ряду других персонажей, в данный момент полностью исчезли из головы Вольдемара. Потом, после школы, эти коварные грёзы, быть может, ещё вернутся. Но сейчас Вольдемар влюблён только в неё – прелестную учительницу. Ему кажется, что он любил её всегда. И уж конечно – будет любить вечно. Надо признать, что в этом месте приступ внезапной забывчивости напал не только на юного Вольдемара, но и на самого автора. Он совершенно забыл, что уже описывал нам мисс Шерман, то есть, я извиняюсь, Марфу Васильевну в главе восьмой. И сейчас примется добросовестно описывать её по новой – так, будто она явилась на страницах нашей повести впервые. Это с ним уже не в первый раз! Страшная вещь – склероз. Но переводчик – птица подневольная. Делать нечего. Надо переводить. Марфа Васильевна действительно была прелестной женщиной. Тут и Автор, и Переводчик полностью солидарны с Вольдемаром. Есть девы в селеньях Флориды! То есть, в селеньях Перекатиполья. Есть там девы. Прекрасные собой. К тому же Марфа Васильевна была самой молодой учительницей в школе, что делало пропасть, отделявшую её от вожделений Вольдемара, не столь бескрайней и бездонной. Во всяком случае, так хотелось думать Вольдемару. В котощеевской школе Марфа Васильевна трудилась второй год. И первый год стал для неё настоящим адом. Её щекотали без конца – дети в классе, учителя в учительской, даже родители на родительских собраниях. И всё потому, что она была новенькой, молоденькой и хорошенькой. По крайней мере, так хотелось думать Марфе Васильевне. Вдобавок к прочим своим бедам, Марфа Васильевна была наделена нежнейшим, сладостным, чарующим голоском, ставшим для неё и даром, и проклятием. Даром – потому что именно он, вместе с ангельской внешностью, делал Марфу Васильевну столь пленительным существом – магнитом, притягивающим к себе все взоры. И проклятием – потому что взоры эти почти всегда принадлежали хищникам. К тому же этот нежный голос никто и никогда не воспринимал всерьёз. Молодые учителя, горя желанием познакомиться с ней поближе, вернейший путь к сердцу Марфы Васильевны видели во внезапных щекотливых атаках на любые участки её тела, оказавшиеся в зоне их досягаемости. Хуже всех оказался физрук. Как-то раз, когда тщательно следившая за фигуркой Марфа Васильевна спросила его, нет ли в Котощеевке какого-нибудь фитнесс-центра, учитель предложил заглянуть после уроков к нему в спортзал. - Вам понравится! А денег не возьму – не беспокойтесь. После уроков Марфа Васильевна, переодетая в спортивный костюмчик, была в спортзале. Физрук, как радушный хозяин, принялся демонстрировать свой инвентарь, а заодно предложил опробовать некий тренажёр – «только вот присланный с району, новёхонький совсем». Не успела Марфа Васильевна занять место на тренажёре, как коварный физрук стал привязывать её к этому устройству скакалками, приговаривая, что это для её же безопасности. И когда наивная девушка была уже совершенно беспомощна, чудовище стащило с неё обувь и принялось бегать пальцами по страшно щекотливым ступням. Как только она не упрашивала его прекратить это истязание! Но негодяй ещё только начал. Потом он щекотал её подмышками, щекотал ей бока, и живот, и бёдра – да где только не щекотал! И везде было щекотно! Марфа Васильевна ещё никогда так не хохотала! Это был какой-то ужас! Она была почти уверена, что её ещё и изнасилуют, но как-то обошлось. После почти получасовой пытки физрук утратил к ней интерес, развязал и позволил бежать. Она даже про кроссовки свои не вспомнила – так и бежала босиком по пустой школе. На другой день Марфа Васильевна пожаловалась на подлого физрука директрисе Алисе Патрикеевне и сказала, что напишет заявление в районо. Это была роковая ошибка. Директриса, чрезвычайно озабоченная инцидентом, отправилась вместе с Марфой Васильевной в спортзал и потребовала, чтобы физрук, в порядке следственного эксперимента, немедленно повторил перед ней всё, что вытворял над Марфой Васильевной днём раньше. - Да-да-да! Все ваши гнусности! И не вздумайте что-нибудь пропустить! Марфа Васильевна ушам своим не поверила. Не успела она опомниться, как снова оказалась привязана к проклятому тренажёру и всё началось заново! Алиса Патрикеевна расхаживала перед ними и приговаривала: - Ай-ай-ай-ай-ай… Бедная девушка! Верещит так, что ушам больно! Иван Пантелеич, и вам не стыдно?! - Чего? А! Стыдно… Как иначе-то! Я же не то, чтобы совсем бессовестный. Просто удержаться не могу. Вы уж простите старика, Алис Патрикеевна! - Ох, Иван Пантелеич! Ох, Иван Пантелеич! Да сколько уже можно вас прощать?! - Ну, Алис Патрикеевна… Ну, последний разок… Простите! - Да вы не у меня – вы у Марфы Васильевны прощения просите! Замучили девушку так, что у неё слёзы текут! - Да это у неё от смеха, Алис Патрикеевна! Это не то, что вы подумали. Молодая же девчонка, смешливая! Вот и покатывается. Я-то её легонечко щекочу… Вот самыми кончиками пальцев касаюсь! - Да? И в самом деле… Знаете, Иван Пантелеич… – Задумчиво произнесла Алиса Патрикеевна, прогуливаясь перед визжащей, хохочущей, извивающейся в скакалках Марфой Васильевной, которую пытал щекоткой страшно довольный таким подарком судьбы Иван Пантелеич. – Вам удалось заронить во мне зёрнышко сомнений. Может быть, вы и не так виноваты, как я подумала. Может быть, это Марфа Васильевна у нас краски почём зря сгущает? Марфа Васильевна? Что же у вас всё «хи-хи», да «ха-ха»?! За глаза-то, в кабинете у директора, легко напраслину на людей возводить! А вы в глаза человеку скажите, что он изверг и аморальный тип! Что? Не можете? А ну-ка, Иван Пантелеич, повторите-ка всё это заново. А я по-внимательнее присмотрюсь к вашим действиям – настолько ли они аморальны, как кое-кто бессовестно утверждает! - Повторить? Это можно. Это мы со всем удовольствием. Да и Марфе Васильевне радость – вон, как заливается! – Иван Пантелеич пересел к ногам своей жертвы и со всем усердием принялся их щекотать. Марфа Васильевна взвилась так, словно собиралась взлететь с тренажёра, но ненавистные скакалки держали крепко. - А знаете что, Иван Пантелеич? – Продолжила Алиса Патрикеевна. – Что это, собственно, я буду смотреть? Давайте-ка мы с вами в четыре руки, как в прежние времена! Забыли, наверное, наши давние посиделки на веранде у Изольды Яковлевны? - О-хо-хо! Да как же такое забудешь?! – В восторге воскликнул Иван Пантелеич. – Что за дивные посиделки были на веранде у Изольды Яковлевны! А сама-то Изольда Яковлевна была какова! Ох, до чего голосистая барышня! Жаль, переехала от нас в неизвестном направлении… А бывало вспомнишь – прямо голова кружится. И пальцы сами собой извиваться начинают… - Ох, не травите душу, Иван Пантелеич… Такого педагога, как Изольда Яковлевна, в нашем коллективе уж не будет… Ну, так что? Не станете возражать, если я присоединюсь к вашему пиршеству? - Что вы, Алиса Патрикеевна?! Да разве ж я когда в чём-нибудь вам возражал? Ваше участие в наших с Марфой Васильевной физкультурных мероприятиях только придадут всему особый колорит! – К ужасу Марфы Васильевны, порочная директриса встала на колени у неё за спиной. Девушка затрепетала, ощутив у себя на боках её длинные, ухоженные пальцы. - Как вы думаете, Иван Пантелеич, – обратилась к физруку Алиса Патрикеевна, – будет ли уместным, если я запущу ладони под маечку нашей Марфы Васильевны? Не сочтёт ли она этот дружеский жест непристойным? - Ну, что вы, Алиса Патрикеевна? Разве ж можно так превратно истолковать ваши благородные намерения? Я уверен, что Марфа Васильевна отнесётся к такому обороту с полным пониманием ситуации. Правда же, Марфа Васильевна? Марфа Васильевна в ответ разразилась новой вспышкой беспомощного смеха. - Вот и я так думаю. – Сообщила директриса. Её руки решительно проникли под майку молодой учительницы и сладострастно заскользили по голой коже. Марфа Васильевна завизжала и забилась пуще прежнего. – Немного дружеской щекотки ещё никому не повредило. – Продолжила директриса. – Особенно в нашем замечательном городке! Разве можно увидеть в этом невинном веселье что-то неприличное? – Словно в подтверждение слов Алисы Патрикеевны, её пальцы забрались в лифчик Марфы Васильевны и принялись играть чувствительными сосками. Одновременная щекотка ног и груди была невыносима. Марфа Васильевна задыхалась от смеха. - Да нет! Никак не можно! – Подтвердил Иван Пантелеич, продолжая щекотать подошвы девушки. Это был самый ужасный день в недолгой профессиональной карьере Марфы Васильевны. Бессовестная директриса разошлась не на шутку. Наигравшись грудями, она стала тискать бёдра – изнутри, постепенно приближаясь к самым заветным марфы-васильевным местам, в то время как её язык жадно вылизывал шею девушки. Иван Пантелеич трудолюбиво и методично шарил пальцами по извивающимся перед ним ступням… Марфа Васильевна на секунду зажмурилась, прогоняя ужасное воспоминание. Впрочем, другие воспоминания о годе, проведённом в Котощеевке, были немногим лучше. Молодые учительницы, глубоко оскорблённые вниманием, которое уделяла новенькой мужская часть педагогического коллектива, не упускали ни одного случая зажать конкурентку где-нибудь в углу и посчитаться за перенесённые моральные страдания, щипая её за бока и щекоча подмышками. Однажды, когда Марфа Васильевна задержалась после уроков в учительской, её застигли две самые ревнивые и вредные дамы из числа её новых коллег. По их глазам Марфа Васильевна сразу поняла, что её будут мучить. Она сидела на стуле, не зная что делать. Одна из женщин схватила её за руки и сложила их за головой, другая присела ей на колени и с мерзкой ухмылкой заиграла пальцами у Марфы Васильевны подмышками. - И что только все нашли в этой бледной поганке? – Обратилась она к подруге, удерживающей руки извивающейся Марфы Васильевны. – Может быть, мальчикам кажется, что она щекотки боится больше, чем мы? Она так визжит, когда её кто-то трогает… Только мне почему-то кажется, что она притворяется. Цену себе набивает. Совсем ей не щекотно! - Щекотно! – Пискнула Марфа Васильевна. Это была правда! Но мерзкие стервы, конечно, не поверили. - Притворяется – ясное дело. – Заявила другая. – И сиськи у неё искусственные. - Ты думаешь?! – Мучительница, сидевшая на коленях Марфы Васильевны, тут же принялась ощупывать её грудь. – Чёрт его знает… Ничего не поймёшь. Она в лифчике… Вот шлюха! – Ущипнув Марфу Васильевну за грудь, руки женщины вернулись к её подмышкам. - Надо её раздеть и как следует изучить. – Предложила вторая. – И в плане щекотливости заодно. - Точно! – Воскликнула первая. – Раздеть, изучить, а потом связать и оставить в кабинете Алисы Патрикеевны. То-то старушка обрадуется! Вторая мучительница прыснула, а Марфу Васильевну от этой перспективы охватил такой ужас, что закружилась голова! Всё поплыло у неё перед глазами, тело обмякло и если бы её не держали, девушка сползла бы со стула. Она пришла в себя, когда ей в лицо плеснули водой из стакана. - Да, ладно… – Сказала одна из женщин. – Притворяется опять, ясное дело. Хитрая, как я не знаю кто! Она, если бы могла, саму бы себя связала и в кабинете директрисы оставила. Карьеристка противная! Смотреть на неё не могу! Пойдём отсюда! К счастью, эти угрозы так и остались угрозами, хотя Марфа Васильевна с тех пор старалась не оставаться наедине со своими ненавистницами. А то, не ровён час, действительно окажешься на ковре у директрисы… Голой и связанной. Но больше всего поражало и угнетало Марфу Васильевну, что даже дети, казалось, не видели в ней ничего, кроме аппетитного объекта для щекотки. Любые попытки молодой учительницы добиться хоть какого-то послушания разбивались о её беспомощность перед любыми щекотливыми прикосновениями. Не проходило дня, чтобы её не укололи пальцами под рёбрышки на перемене, когда она протискивалась через толпу детей со стопкой тетрадей в руках. Тетради при этом разлетались в разные стороны, и пока Марфа Васильевна их собирала, ей приходилось перенести ещё несколько щекотливых атак, после которых приходилось начинать всё сначала. Или кто-нибудь во время урока проползал под партами, забирался к ней под стол и внезапно щекотал её голые ноги (Марфа Васильевна часто сбрасывала туфли, садясь за стол, и никак не могла избавиться от этой опасной привычки). Каждый вызванный к доске только и ждал, когда Марфа Васильевна поднимет руку с указкой, чтобы вероломно пощекотать её подмышкой. Если Марфа Васильевна, разувшись и встав на стул, тянулась к лежащим на верхней полке шкафа пособиям, кто-нибудь обязательно щекотал её под пятками – чаще всего это заканчивалось падением учительницы со стула и водопадом методичек, обрушивающимся на неё сверху – к бурному веселью всего класса. Как в таких условиях добиться какого-то авторитета?! И даже ночью Марфа Васильевна не знала покоя. Мучители преследовали её и во сне. Марфе Васильевне снилось, как она проводит родительское собрание. Марфа Васильевна при этом была голой, но почему-то в лифчике. Она была распята на школьной доске, которая во сне была расположена горизонтально - как большой стол. Родители по очереди подходили к ней и щекотали перьями, которые росли у них прямо из пальцев - вместо ногтей. Марфа Васильевна смеялась как сумасшедшая, умоляя их не мучить её больше, но родители - все как один - говорили: - Притворяется... Точно. Притворяется! - И отходили назад, уступая место следующему. - И эта лживая сучка учит наших детей! - Выкрикнул кто-то. - Сжечь её! Она не боится щекотки!!! В этом месте Марфа Васильевна проснулась, задыхаясь от запаха мела и заливаясь слезами. В другой раз ей приснилось, что другие учительницы привели в исполнение свою страшную угрозу - она лежит на ковре, в кабинете Алисы Патрикеевны - голая, связанная по рукам и ногам. Ей очень страшно. В коридоре слышится стук каблуков директрисы... Ключ поворачивается в замочной скважине... Дверь приоткрывается - но лишь на несколько сантиметров - Алису Патрикеевну что-то отвлекло. Это Иван Пантелеич. Стоя перед дверью в кабинет, они увлечённо вспоминают былое. Свою таинственную Изольду Яковлевну, которая попыталась сбежать из Котощеевки. Они говорят, что её поймали, привезли обратно и четвертовали на главной площади. - Ах! Ну, почему они не позволили нам защекотать её до смерти! Это было бы незабываемое удовольствие! - Восклицает Алиса Патрикеевна, распахивая дверь. Марфа Васильевна с криком просыпается. Но самый ужасный кошмар был связан с детьми. Он повторялся раз за разом, различаясь лишь в деталях. Ей снилось, как во время урока дети встают с мест и медленно идут к ней. Они тянутся к ней руками с шевелящимися пальцами, на их лицах застыли жуткие, садистские ухмылки. Она велит им сесть на место, кричит на них – но всё бесполезно, только улыбки становятся ещё страшнее. Они всё ближе, её окружают со всех сторон, а она, как обычно в кошмарах, не может даже бежать, словно её ноги вросли в пол. А потом они бросаются на неё – все разом. В этот момент Марфа Васильевна всегда просыпалась, вся в поту. Молодая учительница старалась не унывать. Она верила, что у неё всё ещё получится. Вначале всегда бывает трудно – уговаривала себя она. Просто нужно потерпеть и всё наладится. «Такой тяжёлый год! – Вслед за героями одного писателя прошлого века рассуждала она. – А всё потому, что високосный! Следующий обязательно будет счастливым!»
trickster: Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же. Лев Толстой, "Анна Каренина". 48. Жизнь удалась.- Вольдемар? – Сказала Марфа Васильевна. – Выйди к доске и разбери это предложение… Мальчик был в восторге. Стоя у доски, он не сводил глаз с хорошенькой учительницы – лёгкое платье в цветах, туфельки, позволяющие без помех любоваться аккуратными пальчиками… В тот день она распустила волосы, обойдясь без ленточки, обычно собиравшей их в хвост на затылке. Золотые локоны нежно касались её обнажённых плеч. Ребёнок смотрел на любимую учительницу и видел одни подмышки. Она писала на доске, а он пожирал взглядом нежные складочки под её рукой и мечтал только о том, чтобы цитата из классика, которую ему предстояло разбирать, оказалась подлиннее. «Нет таких условий, – выводила на доске Марфа Васильевна, – к которым человек…» Всё было как в замедленной съёмке. Взгляд мальчика скользил по её руке – длинным пальцам, сжимающим мел, тонкому запястью... «…не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие…» Взгляд пробежал по всей длине прекрасной руки и снова вонзился подмышку. Он больше не мог ждать. Это был шанс – первый и, может быть, последний. Он действовал не раздумывая, не дав себе времени испугаться собственной смелости. Его указательный палец коснулся подмышки учительницы и дразнящим движением нарисовал там быстрый кружочек. - Ай-ай-ай! Хи-хи-хи! – Прощебетала Марфа Васильевна своим восхитительным голоском. Её рука быстро опустилась и прижалась к телу. – Вольдемар! Прекрати сейчас же! Класс взорвался смехом. Кто-то свистнул. Другой мальчик стал щекотать рёбрышки сидящей впереди девочки, чей визг придал бедламу ещё большую силу. Марфа Васильевна вертелась из стороны в сторону, не зная откуда начать подавление внезапного бунта. Вольдемар скромно стоял у доски. Марфа Васильевна стояла спиной к нему и только растерянно повторяла: - Успокойтесь! Пожалуйста, перестаньте! Её никто не слушал. Затея Вольдемара удалась на славу. Теперь, когда инициатива была захвачена, не воспользоваться растерянностью учительницы для развития успеха было бы непростительным малодушием. Вольдемара ещё грызли сомнения, когда Марфа Васильевна, верная своей привычке размахивать руками, подняла их над головой и раздельно, по слогам, продекламировала: - ТИ-ШИ-НА! Должно быть, она прочитала о таком методе наведения порядка в классе в какой-нибудь методичке. Педагогический приём имел довольно неожиданный для Марфы Васильевны эффект. Вольдемар, по-прежнему стоявший у неё за спиной, воспринял жест учительницы, так соблазнительно распахнувшей перед ним подмышки, как прямое указание высших сил, разрешивших таким образом его сомнения. Он сделал шаг вперёд и запустил обе руки подмышки бедной женщины. Марфа Васильевна взвизгнула от неожиданности и быстро прижала руки к бокам. Поздно. Пальцы мальчика остались у неё подмышками и уж, конечно, пользовались этой ситуацией на всю катушку. - Не надо! – Верещала учительница, выгибая спину. – Перестань или я отправлю тебя к директору! Но Вольдемар слишком далеко зашёл, чтобы остановливаться. Директрисы и вызова родителей ему теперь в любом случае не миновать. Так пусть хоть будет за что! Его руки переместились ниже и стали яростно щекотать нежные рёбрышки. - Хватит!!! – Визжала Марфа Васильевна, вертясь и изиваясь в попытках избавиться от щекочущих её пальцев, но Вольдемар был ловок как обезьяна и неотступен как стая гиен, преследующих по саваннам истекающую кровью антилопу гну. Марфа Васильевна бросила взгляд на беснующийся класс и глаза её округлись от ужаса. Она словно угодила в худший из своих кошмаров. Один за другим дети вставали с мест и бросались на помощь Вольдемару, ведущему неравный бой с щекотливой учительницей. Всё было как в её кошмарах, только во сне дети приближались медленно, как сомнамбулы, а на яву - неслись к ней как стая бешенных псов, опрокидывая парты и стулья. Вскоре весь класс столпился вокруг Марфы Васильевны. И мальчики, и девочки тянули руки к симпатичной учительнице, норовя забраться пальцами куда-нибудь, где пощекотливей. Она вертелась, стараясь ненароком не искалечивать кого-нибудь, и умоляла их вернуться на места, но в ответ видела только хищные ухмылки, хохочующие лица и десятки извивающихся пальцев, стремящихся к её чувствительным местам. Сначала дети больше толкались и мешали друг другу, но, к несчастью для Марфы Васильевны, среди них оказались умелые организаторы. Вольдемар и ещё один мальчик поймали её запястья и выкрутили руки за спину, открывая доступ к бокам, подмышкам и животу. Словно пчёлы, атакующие посягнувшего на улей злоумышленника, множество пальцев со всех сторон впились в щекотливое тело молодой женщины. - Нееееееет!!! Хи-хи-хи-хи-хи!!! Стойте! Стойте! Стоооойте!!! Хи-хи-хи-хи-хи!!! Ааах-ха ха-ха-ха-ха-ха!!! Нет… Нет!!! – Верещала Марфа Васильевна, слабея от смеха. Дети висли на ней, и скоро она оказалась на полу, облепленная маленькими мучителями. Дети сидели на её руках - теперь закинутых за голову, на бёдрах и лодыжках, лишая Марфу Васильевну малейших возможностей сопротивляться. С её ног стащили туфли и пальцы нескольких рук щекотали нежные подошвы. Она визжала и хохотала как полоумная. Другие пальцы елозили по чувствительным рёбрам, и щекотали животик через тонкую ткань. Её платье задралось, обнажая колени и бёдра. Руки нескольких детей бегали пальцами по открывшимся нежным поверхностям. Её щекотали под подбородком и по всей шее, её руки щекотали от ладошек до подмышек. Новый учебный год молодого педагога начинался на высокой ноте. Марфа Васильевна кричала, визжала и смеялась так громко (и так долго), что учителя из соседних классов, наконец, сочли необходимым вмешаться. Некоторое время они стояли на входе в класс и смотрели, как Марфа Васильевна корчится и вертится, лёжа на спине, с руками за головой, усаженная детьми, роющимися в ней словно в песочнице. - Ну, хорошо, хорошо. Побаловались и будет. Отпустите Марфу Васильевну. На сегодня с неё достаточно. – Сказал кто-то из учителей, приближаясь к куче-мале. Он попытался оттащить кого-то из детей от хохочущей учительницы. Озверевшее чадо при этом исступленно вопило и тянуло маленькие ручки к ускользающей жертве. Как только ребёнка отпустили, он проскользнул между учителей и снова бросился в гущу событий. Некоторое время педагогический коллектив ничего не мог поделать. Марфа Васильевна билась и визжала, а оттаскиваемые от неё дети тут же устремлялись обратно к своей трепещущей добыче. Так продолжалось, пока кто-то из учительниц не догадался обернуть против обезумевших детей их собственное оружие. Щекотка быстро приводила в себя разбушевавшихся малолетних извергов, заставляя оставить хищные намерения и искать спасения в бегстве. Наконец, порядок был восстановлен. Пребывающую в истерике Марфу Васильевну увели в учительскую – отпаивать чаем. А ты что подумал, читатель? Надеялся, что её и там ещё пощекочут?!!! Ты слишком уж плохого мнения о котощеевских педагогах. А также об Авторе и Переводчике. Да, мы - исчадья ада. Но всему есть предел. Впрочем, от чая толку было мало. К счастью, Алиса Патрикеевна нашла у себя в столе почти не начатую бутылку армянского коньяка и бедная, измученная Марфа Васильевна быстро пошла на поправку. Дети были рассажены по местам и вели себя должным образом, под надзором вызванного из спортзала Ивана Пантелеича и двух молодых учительниц, опасливо поглядывающих на юных бунтарей. Вольдемар улыбался от счастья. Он щекотал Марфу Васильевну! Он до сих пор ощущал на кончиках пальцев трепет её нежного, упругого тела… Жизнь пролетела не напрасно. 49. Свои люди.К тому времени, когда, закончив с посудой, Варвара вытирала руки, она осталась одна. Ах, это дневное одиночество домохозяйки… В дверь постучали. По пути в прихожую она мимоходом глянула в зеркало и поправила волосы. За дверью стоял мистер Кулебяка. Широко улыбаясь, толстячок протягивал ей букет ромашек. Варвара становилась своим человеком в Котощеевке. 50. Тысяча Котощеевок.Федя, Вовчик и остальные птеротиклеры попыхивали сигаретками и похлёстывали пивко. - Так, это… Какого хрена слетелись? Чё ждём? – Спросил один парнишка. - Тише курлыкай, голубь. – Сказал Вовчик. – Главный здесь. Тем временем вождь, до этого молча сидевший в тени, выступил на свет и оглядел своё пернатое воинство. Птеротиклеры собрались вокруг, с благоговением глядя на предводителя. Характер вождя был крут, а авторитет непререкаем. - Так-так-так… – Начал он, потирая руки с длинными, подвижными пальцами. – Очень, очень хорошо… Стайка, наконец-то, в сборе… Самое время приступить к исполнению моего гениального плана. Каждый из вас получит по пробирке нашего нового препарата… Мы как раз провели последние испытания… Превосходный эффект! Превосходный! Клаус Архипыч, раздайте контейнеры нашим юным друзьям… Выступившая из тени другая фигура, пониже ростом, стала раздавать птеротиклерам коробочки, где, обложенные ватой, покоились пробирки с препаратом. - Каждый отправится в определённый населённый пункт… Ваша задача – проникнуть на пункты водозабора и э-э-э… оздоровить водопроводную воду содержимым наших пробирок… Оплодотворить, так сказать… У моего ассистента получите пакеты с подробными инструкциями. Там будет всё, что нужно – населённый пункт, расположение объекта, как незаметно проникнуть, где подливать… Итак, вперёд! Несите прогресс селу и городу! Вы – наш передовой отряд. Глашатаи Нового Мира! Следом пойдёт тяжёлое оружие… Машины щекотки уже в продаже! Повсюду создаются культурно-досуговые центры, оснащённые новейшими разработками… Сначала губерния, а там и весь мир – по-крайней мере, женская его половина – будет корчиться от смеха в наших руках! - И когда же настанет это время?! – Послышался голос из толпы. - Скоро! – Убеждённо воскликнул профессор. – Верьте, пернатые! Все наши действия – боевой клич в борьбе против ненавистных нещекотливых белков! Призыв к объединению всех нормальных людей против главного врага человечества – извращённого безразличия к щекотке! И чтобы покончить с ним, мы должны создать десять, сто, тысячу Котощеевок! Мы с вами – лишь передовой отряд. Наша цель – разведка боем. Но силы наши будут расти с каждым посёлком, с каждым городом, где воцарятся правильные порядки! Победа близка! Я уже вижу… Вижу контуры нового мира в тумане грядущего! И слышу… Да, слышу! Гремящий как трубы Иерихона… Смех миллиардов! Конец книги первой.
Коракс: trickster Тебя можно поздравить с завершением сего объемистого труда?)
trickster: Можно. Спасибо!
Коракс: Поздравляю!!! Не каждому такое под силу) И в плане стиля, и в плане объема)
Ickis: Ну вот, дочитал все до конца. Общее впечатление – бред сивой кобылы, причем бред тяжелый, местами блевотный, после которого хочется навсегда забить на тему и тихонько уйти в фут-фетишисты. Длинная как собачья песня, многосерийка целиком умещается в спичечном коробке, настолько там ничего не происходит. Картонно-плоские марионетки сталкиваются вроде биллиардных шаров, чтобы разлететься предначертанными углами, и кулебячная характерность их – просто рябь на мелкой луже. Стократно повторенное на все лады, тематическое описание замыливается и перестает быть тематическим. Табуны безликих статистов сливаются в фон с бесконечно гладкой кожей подмышек, уходя в слепое пятно вместе со смыслом происходящего. Требуется усилие, чтобы одолеть всю вещь целиком – нескончаемый текст вязнет и не дает себя прочесть. Килограммы навешанных рюшечек ломают по-своему логически стройный хребет первоисточника. Повествование безнадежно загублено попыткой перекроить жанр – намазав тематический секс на бурлеск собственной выделки, получилась селедка с повидлом. Порно не снимают с клоунским носом, и на это есть свои причины, отменять которые не следует. Режет слух перефраз и отсылки к Писанию. В оригинале этого нет, и хоть за это ему спасибо, хотя оттуда берут начало другие глубоко неуместные вещи. С невинностью трехлетнего карапуза, снимающего штаны перед гостями, автор выставляет инцестуозные проделки брата с сестрой и сына с матерью, совершенно потеряв берега в свободе творчества. Тематическое изнасилование случайных жертв может и кажется привлекательным издали, но вблизи выглядит просто отвратительно. Добросовестно расписанная сбыча мечт добилась обратного результата – позволив тематическому желанию заполонить всю ткань жизни, оно в полный рост выставлено в таком голом непотребстве, что вместо рая для тематика получилось нечто, достойное ядерной бомбардировки. Муторный городок не выдерживает столкновения с реальностью и рушится на солнечном свете. Возможно, было бы лучше наоборот строжайше запретить там тематические отношения – к персонажам вернулась бы большая часть объема и реалистичности. Заморский Киттелтаун кстати в этом смысле более рельефный, с тенями и переходами, в отличие от голой как коленка Котощеевки местного разлива. Ну а пока пожалуй единственный светлый лучик – сценка где девчонка сама просит себя связать. Чем городить полсотни глав, лучше бы обыграть один сюжет, где была бы видна рука автора, который сам писал более чем достойные вещи.
Wilka: Это даже не щелбан по носу, это мощнейший поджопник! Не дай бог!...
Ickis: Большому кораблю - большую торпеду. Ничего, Трикстер умеет держать удар.
Wilka: Ну, поджопник, в основном, Котощеевке и блевотной реальности в ней...
Ickis: Не ревнуй, тебя вот тоже читают.
Wilka: Не-не, у меня сил не хватит, такую грандиозно-объёмистую веСЧЬ написать!))) А тем более, прочитать...
Alchemist: А вот не поведусь я на стадный инстинкт) Дорогой Ickis , какая строгость, какая.. духовность. И чистоплюйство. Под всеми твоими словами подписался бы, кабы не некий оттеночек паленого ханжества. Ей-Богу, описанные события имеют место и в реальной жизни. Насилие, бездумные поступки, стадность. Почему автор и достоуважаемый переводчик не могут их взять на вооружение? Рассказ скорее экспериментальный. Автор пробовал себя во всяких позициях, ставил разные сценки и смотрел, что получится. А получились лучше всего у него, на мой взгляд, близняшки.. В рассказе множество привычных уже нам приемов, есть и малореальные события, которые, правда, вполне можно допустить в молодом, растущем городе: социальная подвижность и ментальная гибкость в таком объекте повышены. Что режет глаз тебе, цитаты из Писания? Так это стержневая фишка trickster а, чего ж ты раньше молчал?) И еще, мне очень нравится, когда Ickis все-таки берет и выдает нам свои сокровенные мысли. Думаю, это нравится и многим другим) Свежо!
Alchemist: Что еще следует принимать во внимание при критической оценке: основным действующим элементом Котощеевки является искусственное, химическое воздействие на организм человеков. Известно, что личность при этом может перекашиваться и даже упраздниться напрочь. Так почему бы не случиться вышеописанным событиям при том?
Ickis: Если в рассказе на далекой планете космонавты нашли остатки инопланетной цивилизации, то им можно сопереживать, прочувствовать действие вместе с персонажами. Это возможно при сохранении известных рамок реальности. Но если у автора пингвины летают, а коровы чирикают, то простите, все сопереживание мимо.
Wilka: "Рыбы по суху гуляют, жабы по небу летают..."
Alchemist: Да. Наверное, я проглядывал явные косяки, мне просто было интересно читать, что там автор и переводчик нафантазировали)
Ickis: оттеночек паленого ханжества Ты говоришь это человеку, который сам снимал клипы, ходит на тематические тусовки и пишет тематическую порнуху? Ну-ну. чего ж ты раньше молчал? Положим, не молчал. Даже вырезал кое-что из аудио-озвучки. Но мы же не обо мне говорим, а о Котощеевке. Вот скажи мне, юнный друг, где окажется сын-подросток после тематических забав со своей мамой? Реальность говорит, что в дурке, или среди спившихся лузеров. Ты бы познакомился с клиническими разборами, ну хотя бы на тему "психологический инцест". Это как раз один из тех моментов, когда в эротическом рассказе начинают летать коровы, круша саму возможность сопереживания персонажам.
trickster: Ickis пишет: Повествование безнадежно загублено попыткой перекроить жанр – намазав тематический секс на бурлеск собственной выделки, получилась селедка с повидлом. Порно не снимают с клоунским носом, и на это есть свои причины, отменять которые не следует. Икис предлагал отправить мне свою оценку "Котощеевки" в личку. Я попросил выложить её в теме, для всех, по окончании публикации. И не ошибся! Если бы эта умная, острая и беспощадная рецензия канула в личной переписке, публикация "Котощеевки" была бы неполна. Вот такой и должна быть критика! Позже попробую ответить по существу. Это будет непросто, рецензент бьёт по самым уязвимым местам. Тем интереснее!
adm-shekotun: Блин. Я прочитал только последние три главы (раздела). Что, теперь все читать??? Меня живо интересуют чирикающие коровы. Хотя, вот инцест-тиклинг всегда был противен.
Alchemist: Ickis пишет: Ну-ну. - дык, что же теперь-то? Ихним же салом им по сусалам? Вот, и в разговоре кое-что интересное проглядывает. Если говорить чисто про то, как сын щекочет маму, оторвавшись от котощеевской водички, ничего в этом скверного я не увижу. Он так делает потому, что это прикольно. И все! Может, как раз опыт написания тематической порнухи искажает восприятие щекотки, как таковой? Ну, не всюду, где щекочут, жертву вожделеют, правда. Ickis пишет: Ты бы познакомился с клиническими разборами, ну хотя бы на тему "психологический инцест". - лучше автокатастрофы посмотрю, оно мне ближе.
Wilka: Alchemist пишет: потому, что это прикольно Да? А в реале ты бы попробовал сам?
Alchemist: Попробовал - что? Что имеется в виду? Какое действие? Детально
Wilka: Детально - смачно щекотать маму за все места, особенно если она суровая, толстая и старая. Ну, ладно:если она нежная, смешливая и молодая, а ты - 14-летний подросток.
Коракс: trickster Молодец! Я бы тоже ни в коем случае не стал прятать в личку (впрочем, я способен себя оценить и по косвенной реакции, точнее, ее практически тотальному отсутствию - после третьего произведения все стало понятно). Критика - вещь очень ценная. Поэтому сам всегда стараюсь писать расширенные отзывы, насколько уже получается. У меня какие возникли впечатления? 1. Произведение в версии trickster, насколько я могу судить, гораздо лучше оригинала. Живее и с юмором. И юмор часто спасает все остальное, по крайней мере, в первых главах. 2. Переводчик, как видно, ставил себе задачу просто переводить с некоторыми художественными и стилистическими изменениями от себя. Поэтому все претензии по сюжету следует отнести к автору оригинала. Сюжета, конечно, здесь нет. Есть общие контуры мира, с рядом заданных правил, в которых действуют персонажи. Причем некоторые правила откровенно надуманны и не имеют сколь либо внятного объяснения. Персонажи разделены на группы, и была попытка для каждого выстроить свою линию повествования, но их оказалось слишком много, автору не удалось построить все линии и увязать их в одно интересное действие, поэтому все они просто повисли. Читатель путается в них, а это тяжело для восприятия. К тому же, автор попал в ловушку - он просто не смог справиться с тем объемом, который сам же напридумывал, а в итоге - устал. Ближе к последним главам сюжет нищает, что и показывает авторскую усталость. 3. Если говорить о самом мире, то получилась именно утопия, а утопии, как известно, весьма далеки от реальности. 4. Стоит ли читать "Котощеевку"? Уверен, да. Но вопрос в том, как ее читать. "Котощеевка" - это такая песочница, в который каждый может найти для себя что-то интересное. Не стоит даже пытаться уследить за всеми персонажами и выстроить полную картину происходящего - это невозможно. Просто стоит прочитать первые несколько глав (чтобы были понятны законы, по которым живет мир), а далее брать любое попавшееся место. Каждая глава - это сам по себе тематический рассказ с очень качественными тематическими эпизодами. А дальше смотрите сами - кому Яков Лукич ближе, кому юмор, кому технологии и так далее.
Alchemist: Wilka пишет: смачно - вот, что это значит-то?) Тоже мне, детально, ха! Нет уж, выдавайте сюда эмоции, внутреннее желание, а не видимость. А то потом вменят то, вменят се, а я вообще про иное говорил. Даже если суровая, старая и толстая, все равно щекотки боится) А если я - мелочь хулиганствующая, то запросто буду с ума сводить атаками. И нечего тут выдумывать!
Wilka: У меня одна эмоция только - противно до ублёва! Вот и всё.
Alchemist: Это странно слышать после того, как ты интересовалась людьми, для которых щекотка есть чистая щекотка, не фетиш.. ну, мне кажется, мы плохо поняли друг друга) Тем паче, что иллюстрируемая ситуация так и не была расписана изнутри. "Обещаю тебе, что он у меня в два счета забегает, как конь... Для этого есть три процедуры. -- Какие такие процедуры? -- недоверчиво спросил Малыш. -- Щекотание, разозление и дуракаваляние, -- серьезно сказал Карлсон. -- Никакого другого лечения не потребуется, ручаюсь!"
trickster: Wilka пишет: Это когда накачанное пузико, а не дряблый толстый в растяжках котощеевский пузень.Про щекотливые складочки толстых пузиков - это у меня в другом рассказе будет. В "Котощеевке" я этот момент как-то упустил - ни одной путной толстушки на 120 страниц текста! Автор-то - понятно, американец. Девок любит отощалых. Но я-то куда смотрел? adm-shekotun пишет: Что, теперь все читать??? Меня живо интересуют чирикающие коровы. Хотя, вот инцест-тиклинг всегда был противен.Главы 5, 12, 21, 24, 25, 27, 29, 46 - инцест . Остальное - коровы . Коракс пишет: Стоит ли читать "Котощеевку"?Спасибо за рецензию! Мне нужно время для осмысления. Позже, возможно, постараюсь ответить на отзывы.
Wilka: Alchemist Мне и без всякого фетиша противно...Не обязательно вожделеть жертву, чтобы было противно...
trickster: Wilka пишет: Не обязательно вожделеть жертву, чтобы было противно...Вообще, интересный момент. То, что отвращение к инцесту у нас прошито чуть ли не в ПЗУ, понятно. И этот блок может быть прорван только в форме извращённого влечения - осознанно извращённого. "Инцест-тиклинг" может попасть под эту статью - и вообще осознан как нечто инцестуальное - только у тематика, причём у тематика "эротического" - воспринимающего щекотку как сексуальную практику. Например, в детстве я благополучно щекотал своих многочисленных кузин - пока не грянула половая зрелость - и я не осознал природу своего влечения к щекотке. Пришлось завязывать. Правда, мама у меня и до этого была табу - то есть подсознательно я и раньше всё понимал. Кузины - это всё-таки кузины. Вроде инцест, а вроде - и нет. Поэтому страшно интересно - а как это у тематиков "асексуальных"? Это же тест. Если для тематика-асексуала щекотка и секс - нечто совершенно параллельное, то щекотка с близкими родственниками не должна восприниматься как инцест. Или всё-таки? Вроде и не секс, а как-то вот что-то не то... В таком случае весьма вероятно, что асексуальность такой формы тиклинг-фетиша - мнимая. Просто сексуальный характер влечения к щекотке напрямую не осознаётся. Интересно было бы узнать мнение тематиков-асексуалов по этому вопросу. Что касается "тиклинг-инцеста" в "Котощеевке" - то я и сам сначала был в шоке от этих эпизодов в оригинальном тексте. Тогда я сказал себе: "Андрюша, ты извращенец или бисквитный торт, у которого даже вишенки сверху нет? Не ссы, Андрюша! Изращенцы ничего не боятся, они всегда готовы к любым экспериментам! Вспомни, что говорил анонимный автор с веб-сайта BDSM.ORG.RU! И наши глаза всегда должны быть широко открыты, мы всегда должны ясно представлять, что мы делаем, куда и с кем стремимся, и мы всегда должны руководствоваться Любовью, Смелостью, Опытом и Мудростью.Вот что говорил этот анонимный автор!" Пришлось переводить. А потом втянулся - даже понравилось! Всю эдипку себе обсублимировал . Видимо, у меня всё-таки есть вишенка .
Wilka: Я, должно быть, ужасные вещи сейчас напишу. Моя мама щекотки не боится - это раз. Но это не главное. Мне и прикасаться к ней противно, и даже думать об этом. И тут секс не при чём, абсолютно. Мы не касаемся друг друга уже долгие годы, ни в какой форме, хотя и живём вместе. Поэтому, читая сцены инцеста, сын или дочь щекочет маму - я перекладываю ситуацию к себе, и тут же плохеет Я чесслово, лучше сразу застрелюсь(((((.... Ушла блевать...
Alchemist: trickster пишет: Кузины - это всё-таки кузины. Вроде инцест, а вроде - и нет. - во-во, седьмая вода на киселе)) Wilka пишет: чесслово, лучше сразу застрелюсь(((((.... - эх, сочувствую! Тогда все понятно.
Ickis: Я не за мораль, табу и чистоплюйство. Я за то, чтобы рассказ, пусть даже дикий и извращенный, но вставлял - иначе зачем он вообще нужен. Это возможно только когда там среди вымысла сохраняется некая базовая реальность. Если бы Каренину переехал поезд, а она встала пошла петь Марсельезу, то такая билибирда не цепляет ни разу. Реалистичность - вот чего не хватает в Котошеевке, вот почему это мертворожденная повесть. Тематические отношения между поколениями - да половина литературы строится на грубых, глубинных, порой неосознанных переживаниях, но сюжет рухнет, если все прямо вот так вывалить. Сублимация - вот ключ творчества. Перенос, замещение - тогда все сложится и будет тип-топ.
Alchemist: Спасибо, это очень хорошо понимается мною. Согласен.
adm-shekotun: trickster пишет: Не ссы, Андрюша! Изращенцы ничего не бояться Вот!!! Хотя бы ради этого стоили всё затевать! ;)
trickster: Ickis пишет: Если бы Каренину переехал поезд, а она встала пошла петь Марсельезу, то такая билибирда не цепляет ни разу. Trickster, из неопубликованной повести "Ноги Лауры": Мне доводилось читать про одного капрала, которому на поле боя оторвало голову, а он продолжал бежать вперёд со знаменем в руках и петь «Марсельезу»! То есть… Пела-то, наверное, голова… А тело шло в атаку и пало, только когда вражеский бастион был взят!Я это ещё никому не показывал. Только собираюсь. Такое впечатление, что Икис - это не человек, а моя больная совесть. Он всё откуда-то знает! Ickis пишет: Реалистичность - вот чего не хватает в Котошеевке, вот почему это мертворожденная повесть. Я думал над этим и пришёл к выводу, что в проблемах с реалистичностью в "Котощеевке" виноват переводчик, то есть я. И вина моя в том, что я привнёс в трэшовый, комиксовый мир оригинала, не претендующий ни на какую реалистичность - и этим по-своему убедительный - элементы как-раз таки реализма, психологической, ситуативной и социальной достоверности. И тем самым нарушил целостность этого мира. Я не смог превратить комикс в "социальную фантастику", но разрушил его внутреннюю структуру как комикса. Иными словами, получилось ни то, ни сё. Мне всё равно трудно согласится, что повесть "мёртворождённая". Но я готов признать, что, возможно, допустил серьёзную концептуальную ошибку. И в "Котощеевке" действительно существуют проблемы с реалистичностью. Потому что в повести сталкиваются две реальности - оригинала и перевода, которые конфликтуют между собой. Ickis пишет: ...сюжет рухнет, если все прямо вот так вывалить. Сублимация - вот ключ творчества. В принципе согласен. Хотя и не уверен, что этот принцип нельзя нарушать вообще никогда. Лобовые заходы иногда дают хороший эффект. Но лично мне ближе сублимация.
Ickis: Переименовывай в "Ноги Карениной". Писатель гибнет на глазах. "Самая короткая ночь" - лучшее, что написано в теме до того времени, как будто вынули затычки из ушей. Дальше - облачно, с прояснениями, а теперь сплошное расстройство. Если кофе-машина делала капуччино со сливками, а потом из нее бурда потекла, то первое желание - посильнее ее стукнуть, может снова заработает.
trickster: Ickis пишет: "Самая короткая ночь" - лучшее, что написано в теме до того времени, как будто вынули затычки из ушей. Ого! Вот это комплимент! Ickis пишет: Если кофе-машина делала капуччино со сливками, а потом из нее бурда потекла, то первое желание - посильнее ее стукнуть, может снова заработает.Ещё есть вариант, что она станет фиолетовой в крапинку .
Ickis: Если поругать, становятся темно-зелеными, похвалить - зардеются розовым. Такие вот они, авторы. Возвращаясь к персонажам Котощеевки, хотелось бы для сравнения опереться на более знакомый сюжет, который все знают. Текст этот не мой, и очень длинный, но он того стоит: Выключить Женю Лукашина «Ирония судьбы, или С легким паром!» В этом фильме есть все, из чего состоит «любовь по-русски»: и взрослый мужик, который, споткнувшись о собственные штаны на пути в сортир, зовет на помощь маму; и женщина, которой несколько лет пудрят мозги, а в новогоднюю ночь наконец бросают; и другая женщина, которая две серии подряд целуется с дышащим перегаром гражданином, а потом едет за ним в другой город, хотя никто ее не звал; и будущая свекровь, которая, глядя на все это безобразие, говорит, поджав губы: «Поживем – увидим». Наше, наше кино! Боюсь, что скоро меня арестуют за осквернение национальных святынь, но мне «Ирония судьбы» категорически не нравится. Не нравятся три женщины, отвоевывающие друг у друга тридцатишестилетнего переростка. Не нравится сам переросток, этот новогодний секс-символ страны с мятой физиономией. А больше всего не нравится, как истово мы любим всех этих героев, как верим, что это и есть настоящая рождественская история, в которой хорошие люди делают всех вокруг счастливыми и сами в итоге находят свое счастье. Истина в том, что так думать можно только с большого перепоя. Обильные новогодние возлияния привели к тому, что мы не просто уважаем всех этих Надь и Лукашиных – мы сделали их национальными героями. Мы считаем, что их отношения – это и есть романтика. Наши дети растут с убеждением, что по этому сценарию надо жить, встречаться и любить. А мы лишь улыбаемся и вздыхаем: «Ах, как мило», вместо того чтобы ужасаться: «Не приведи господь!» Мы делаем звук погромче, вместо того чтобы выключить Женю Лукашина. Ведь что такое есть этот Лукашин? Вот какое объявление он мог бы дать сейчас на сайте знакомств? «Врач районной поликлиники, не амбициозный, зарплата скромная. Даже в Новый год практически не имею карманных денег. Подвержен влиянию – ради «общего» дела могу легко отказаться от принципов и, например, напиться в бане, если этого захотят друзья. Возраст – под сорок. Все еще живу с мамой в одной маленькой комнате. С другой женщиной существовать на общей территории не могу – меня раздражает, когда она ходит туда-сюда. Мама не раздражает, а сексуальная партнерша раздражает. Жениться поэтому, само собой, боюсь. В любой сложной ситуации прикидываюсь дурачком. Пока женщины из-за меня выясняют отношения, сижу в сторонке, пою «Если у вас нету тети» и гадаю: кому же в конце концов я достанусь? Нормально, открыто общаться могу, только когда «выпью, разбуянюсь, расхрабрюсь». Надя Шевелева. Эта женщина настолько себя не любила, что довольствовалась странными, мучительными отношениями – встречалась с женатым мужчиной «два раза в неделю в течение десяти лет». Может ли самостоятельный человек позволить несчастному роману длиться так долго? Нет, на это способен лишь тот, кому нравится упиваться жалостью к себе. Собственно, Надя сама об этом и говорит: «Бывало, приду домой, сяду в кресло и давай себя жалеть». Удобная барышня. О чем думал ее хахаль – понятно. Кому ж не понравится красивая, честная, а главное – молчащая учительница русского и литературы без претензий? Гораздо интереснее было бы узнать, о чем думала в течение этих двух пятилеток жена хахаля. Наверняка по старой советской традиции с криком «Ах ты сучка крашеная!» бегала выдергивать Надюшины космы, и не раз. Мужик не вступался – «он и сейчас женат». Десять лет, вся молодость. Из года в год все выходные и праздники в одиночку. Если это не садо-мазо, то что? Отношения с женатиком прекратились из-за ультиматума супруги, других вариантов тут быть не может. Поплакала наша Надя, может, вены пару раз повскрывала и встретила наконец «серьезного, положительного, красивого» Ипполита, который подарил ей французские духи, собственную фотографию и предложил руку и сердце, а не один лишь секс по расписанию. Но выдержать такое счастье Надежда не смогла – бросила благородного Ипполита ради незнакомого «забулдыги». Во-первых, забулдыга – «Какая вы мегера!» – хамил. Во-вторых, был без пяти минут женат – при ней шептал в трубку своей невесте: «Я тебя люблю». В-третьих, жил в другом городе – значит, если что, встречи с ним опять бы не отличались частотой. В общем, для Нади он оказался неотразим. Видимо, только такие ее и возбуждают. Не может, не умеет, по какой-то причине не хочет Надя строить отношения со свободными мужчинами, которые испытывают к ней серьезные чувства. И Надя, и Женя по-настоящему понимают только один вид любви – ребенка к родителю, ведь каждый из них много лет живет со своей мамой. Живет не с партнером, а с воспитателем. Неудивительно, они и брак заключить пытались с такими же воспитателями. Женя нашел властную Галю, которая при нем сама водружает на елку «макушечку». А Надя, потупив взор, слушает, как Ипполит ее отчитывает: «Ты безалаберная! Молчи! Ты непутевая!» И если бы Лукашин в самом начале фильма пошел в гости к Катанянам, то в финале мы бы имели две семьи, без всяких фокусов скроенных по схеме «инфантильный ребенок + мудрый родитель». Вместо этого два ребенка ушли в отрыв. Они отправили своих мировых мам к соседям. Они убежали, скрылись от своих серьезных и правильных Ипполитов и Галь. Они заперлись в квартирке площадью 33 квадратных метра и устроили свой бесшабашный детский Новый год. Пели песенки под гитару, дрались, танцевали, жаловались на обидчиков, били тарелки, рвали чужие фотографии и плевались заливной рыбой. Играли в больших. Вот именно поэтому мы с таким удовольствием и смотрим на них. Зритель-мужчина думает: «Даже если я буду бесхребетным, пьяным и безденежным Иванушкой-дурачком, для меня все равно найдется своя Барбара Брыльска». Женщина смотрит и верит: «Даже если я не научусь за многие годы строить партнерские отношения, рано или поздно мою наглухо запертую дверь все равно откроет своим ключом принц с московской пропиской». Мамы смотрят и улыбаются: «Побегает-побегает деточка и все равно вернется ко мне, как это всегда и было». Это наша русская сказка для взрослых, где каждый видит свой хеппи-энд. Но утром придет похмелье. И мальчик с трудом вспомнит сумасшедшую ночь. Неловко помявшись на пороге, он попрощается и, так и не сказав: «Я хочу быть с тобой», уйдет домой. К себе. Он не умеет принимать решения, он живет по принципу «будь что будет, мне все равно». Девочка соберет игрушки, поплачет и, может быть, даже побежит вслед за мальчиком. Ей ведь в школу только через две недели. Наталья Радулова, 2007 А теперь как выглядела бы "Ирония судьбы" в авторском переводе в стиле Котощеевки: Надины подруги танцуют канкан в дикарских юбочках, из шкафа со скелетом вываливается Женина тетя с моржовым клыком, в окно лезут матросы с Авроры вместе с боцманом, и над всем этим умиляется автор: - Ну ведь прикольнинько получилось, да? И все это серий на 50. Кто будет это смотреть? "Иронию" смотрят потому что там реальные персонажи, с внутренним конфликтом, где авторский вымысел только чуть-чуть подогнул реальность, что они встретились. Единство места, единство действия, два действующих лица. Вот чего нет в Котощеевке.
полная версия страницы