Форум » Творчество форумчан » "Нулевая" » Ответить
"Нулевая"
Коракс: «Нулевая» Часть первая – поздний звонок Человечество всегда стремилось к звездам. И теперь эта мечта окончательно достигнута – люди давно научились покрывать титанические межзвездные расстояния и даже создали колонии на нескольких планетах … Проклятье, словно цитата из плохой книги или киносценария! И вообще, какое это имеет значение? Ему, как и остальным десяти миллиардам, хорошо и здесь, на старушке-Земле. Оуэн Девенпорт отвернулся от окна, выходившего на пустой, скучный внутренний двор офисного здания, наклонился к столу и уже в который раз налил себе виски. Почти половину стакана. Рабочий день давно закончился, свет Оуэн выключил, и единственным источником освещения его большого, знававшего лучшие времена офиса, оставался чуть мерцающий голографический монитор. А ведь десять лет назад работа там, в космосе, в колониях, была мечтой всей жизни. И основой для блестящей научной карьеры! Но что-то такое нашли врачи, что-то с сердцем, даже сейчас, в сорок, работающим, как часы… Будет об этом! Можно ведь удовлетвориться тем, что он стал помогать людям. Доказывать им, что у них нет никаких проблем… Забавно! Проблем и впрямь становится меньше, но и доход падает, падает… А исследования зашли в глубокий тупик, и не за горами прекращение их скудного финансирования дирекцией местного отделения НИИТ (Научно-исследовательский институт тиклинга –авт.). – У людей должны быть проблемы, чтобы их не было у меня, – пробормотал себе под нос Оуэн, глотнув виски. – Какой в этом смысл и интерес? Да никакого, – ответил он на свой же вопрос и осушил стакан. – Нам так хорошо на старушке - Земле… Монитор оживился: рабочий стол исчез, уступив место открывшемуся диалоговому окну SKYPE. Внизу призывно мигала телефонная трубка. Оуэн провел рукой перед экраном и с добрых полминуты тупо пялился на черный прямоугольник, пока не заметил зеленый индикатор успешного соединения. Просто звонивший не включил режим изображения, ограничившись голосовой связью. – Вы позвонили психотерапевту первого класса Оуэну Ричарду Девенпорту, – дежурным голосом произнес Оуэн. – Но, боюсь, уже поздно (знал бы ты, как же хочется послать тебя подальше, но клиент теперь редок, и глупо вот так, из принципа, тебя упускать!). К сожалению, мой рабочий день закончен. Я предлагаю вам записаться на… минутку… вот. На понедельник следующей недели. И тогда… – Подождите, прошу вас! – Голос оказался женским, молодым и очень приятным, но крайне, до дрожи, взволнованным. – Я должна сказать сейчас! Потом не смогу, не решусь больше никогда! Поверьте мне! – Верю! Верю! – более участливо заговорил Оуэн. – Ну хорошо. Что у вас стряслось, мисс? Могу я вас так называть? – Да, конечно… Меня зовут Меган, – сказала девушка. -- Я... - Что? - Я не люблю щекотку! - выпалила она. – То есть не боитесь её? – уточнил Оуэн и ему стало совсем скучно и погано. Очередная банальщина, приправленная изрядной порцией драматизма. И никуда уже не денешься, раз сам ответил на звонок. – Не боюсь и не люблю! Вообще ничего не чувствую! И не могу больше с этим жить! – Вы заблуждаетесь, мисс Меган, – Оуэн с усталым вздохом повертел в руках пустой стакан. – На самом деле любите, но не можете решить, пассивны вы или активны. В какой-то момент ваше сознание, во избежание кризиса, просто отказалось выбирать, но это не значит, что пристрастие к щекотке отсутствует. Так бывает, и нередко. Вот, я сам записал вас. Сделаем кое-какие упражнения и все встанет на свои места… – Простите, доктор, я плохо объяснила… о Господи! – громко всхлипнув, перебила Меган. – Дело в том, что я прошла нейротест, и он показал полный ноль… Совершенно ничего, понимаете? – Что-о?! – Оуэн подумал, что ослышался. – Если это шутка, мисс Меган, то шутка просто отвратительная! Я даже догадываюсь, кто мог вас надоумить! – Нет, нет! – испуганно вскричала несчастная девушка. – Доктор Девенпорт, я говорю правду! Тест нулевой! Поэтому мой врач рекомендовал немедленно обратиться к вам как одному из лучших специалистов штата! У Оуэна дрожали руки, в горле пересохло, лоб покрылся испариной. Срочно требовался добрый глоток виски. –Ладно, – выдавил он, призвав на помощь все самообладание. – Жду вас завтра к половине десятого. Знаете, где меня искать? Офисное здание на Арлингтон-стрит, недалеко от церкви. Номер офиса 303. Скажите секретарю, что пришли ко мне на специальный прием. Все. До встречи. Оуэн закрыл скайп и ткнул кнопку на мониторе, который тут же исчез со стола, словно его и не было. Затем взял почти пустую бутылку «Дона Джона» и залпом превратил ее в уже совершенно пустую. Надел плащ, вышел, закрыл за собой дверь; приложил палец к пластинке замка, заперев ее. Все это он проделывал на автомате, а в голове раз за разом прокручивался разговор с таинственной мисс Меган. Каждое слово, от начала и до конца. Очнулся он только в вестибюле, когда увидел, что навстречу, явно не собираясь уступать дорогу, идет лысый, смуглый, начинающий полнеть мужчина в дорогом коричневом плаще и с кожаной сумкой через плечо, в очках на горбатом носу и с опрятной бородкой. Черт, да это же он сам отражается в дверях… Скорее, на улицу! – Нулевой нейротест! – со вкусом произнес он вслух, очутившись на крыльце офисного здания и вдыхая освежающий, прохладный воздух. – Нулевой, господа и дамы! Синдром Ионина! Стоявший тут же электронный помощник повернул к нему похожую на пылесос голову, явно желая задать какой-то вопрос, но Оуэн сделал вид, что говорит по гарнитуре и быстро прошмыгнул мимо назойливого болвана. Он не смел и надеяться на то, что все может повториться снова. Все равно, что сорвать миллиардный джекпот в «Американ Голд»! Первый «нулевой» появился лет через тридцать после Выброса, когда страсть к щекотке уже завладела всем человечеством и прочно вошла в жизнь как явление бытовое, обыденное, наравне с приемом пищи, сном, сексом и необходимостью одеваться. Вот почему единственный в мире совершенно нечувствительный к ней человек – Сергей Ионин, совсем еще молодой русский парень – буквально взорвал научный мир. Жизнь его и до того была сущим адом: трудно, почти невозможно представить, как жить, испытывая абсолютное равнодушие к щекотке… Когда твои друзья и близкие почти все свободное время занимают щекотанием друг друга. Когда к щекотке сводятся разговоры, когда о ней снимают фильмы, пишут поэмы и поют песни, когда деловые переговоры в бизнесе, тонкую психологическую игру, практически заменила щекотливая дуэль… А как познакомиться с девушкой, как создать с ней семью без этого? И так далее в том же духе. Но Ионин, как будто всего этого недостаточно, превратился в лабораторную мышь – сотни и тысячи тестов, исследований и снова тестов, консилиумы, сипозиумы. Сотни и тысячи раз слышать, что ты – не такой как все, и интересен лишь как редчайший феномен, а на твою личность общество плевать хотело… Б-р-р! По спине Оуэна от таких размышлений побежали мурашки. Он шел вдоль Бойлстон-стрит, мимо парка. Небо хмурилось, наливалось свинцом, моросящий мелкий дождь превращал огни фонарей, рекламные объявления и подсвеченные вывески многочисленных заведений в размытые цветные пятна. По правую руку, за ограждением, водяную муть то и дело рассекали приземистые, стремительные экокары, но она тут же смыкалась вновь за их плоскими спинами. Огромный экран на фасаде фешенебельного отеля демонстрировал фрагменты новой ленты известного режиссёра: какое-то чудовище, пуская слюни, или что там у него было вместо них, с увлечением щекоткало пятки сразу всей команде космического корабля, включая женщину – капитана. За происходящим завороженно наблюдали, чуть ли не раскрыв рты, несколько праздных зевак, но и остальные прохожие нет-нет, да и бросали взгляд в сторону огромных, блестящих, словно намазанных маслом аккуратных ступней, пальчики которых аппетитно сжимались и разжимались, пока их исследовала диковинная инопланетная конечность. Оуэн двинулся дальше. Он собирался дойти пешком прямо до дома, благо жил всего в нескольких кварталах от работы, рядом с Университетом Суффолк, где когда-то получал первое высшее, а ныне училась его дочь. Такая прогулка, пусть даже под дождем, отлично помогала упорядочить мысли. Итак, тайна синдрома Ионина не была раскрыта, а сам он, кажется, умер в 92 года, во время проведения очередного опыта. Вспомнили об этом случае аж через целых полтора столетия, когда на всех навели ужас события на планете 456НU-Минерва. Один из колонистов, геолог Кевин Паттерс, ни с того ни с сего натурально спятил и прирезал троих коллег на своей станции, а четвертого тяжело ранил. Выяснилось, что мужика достала вполне естественная привычка сослуживцев снимать усталость взаимной щекоткой каждый вечер, и ей же забавляться по утрам, чтобы привести себя в форму (и их, почему-то, ничуть не беспокоило, что Паттерс упорно отказывается от любимого с детства занятия). Позже, конечно, установили, что именно в детстве Кевин перенес какой-то шок и тяга к щекотке была просто глубоко подавлена, причем этот факт он нагло скрыл от врачебной комиссии при прохождении подготовки для работы за пределами Земли. Однако призрак синдрома Ионина уже пошел гулять по миру… И вот тогда появилось нейротестирование – проверка каждого нерва, каждой нервной клетки человека на восприимчивость к щекотке. Плюс к тому сопутствующие психологические исследования. Чтобы случившееся на Минерве не повторилось больше никогда и нигде. Дверь ему открыла Джун. – Привет! – сказала она, чмокая мужа в щеку. – Что это ты сегодня без экокара? Да еще в такую погоду? – Просто решил поддержать форму, – машинально ответил Оуэн, все еще находившийся в своих мыслях. – Вот как? – усмехнулась Джун, тыкая пальцем в его начавший неумолимо округляться живот и принюхиваясь к чуть отдававшему алкоголем дыханию. – Ладно. Иди раздевайся, а потом закажем чего-нибудь. Чего бы ты хотел на ужин? – Выбери сама, дорогая… Вместо того, чтобы заняться ужином, жена проследовала за ним в спальню. Джун Дейвенпорт внешне совершенно не походила на директора крупного издательства, да и на свои тридцать тоже не тянула. Невысокая, стремительная в движениях, с озорным прищуром зеленых глаз и такой же озорной улыбкой, веснушчатая, одетая в простые джинсы и майку, она скорее напоминала подростка. Вот только деловая хватка у этого «подростка» была стальной, да и поссориться с ней Оуэн не пожелал бы даже врагу. Он не успел еще стянуть с себя рубашку, как ловкие, миниатюрные пальцы Джун с так обожаемыми им остренькими коготками оказались в его подмышках и пробежали по бокам. Оуэн вздрогнул, с улыбкой повернулся к ней, взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. – А для тебя есть сюрприз! Новая игрушка! – сообщила Джун, доставая из шкафа какую-то толстую палку с зеленым шариком на конце. – Подсвечивает зоны, где щекотнее всего. А что, удобно! Особенно для таких неопытных тиклеров, как ты. – Мимо. Твое тело для меня – открытая книга. – О, наоборот! Поверь, ты будешь посрамлен! Смотри! Джун ловко скинула с себя всю одежду, легла на кровать, включила прибор и провела светящимся шариком сначала по шее, потом по аккуратной маленькой груди, соблазнительному плоскому животу; призывно улыбнувшись, продолжила уже ниже. И там, где шарик касался кожи, она рассвечивалась разными цветами, словно изображение на тепловизоре. Как ни устал Оуэн, игнорировать такое было трудно. Он решил поверить палке и начал быстро, в любимом ими обоими темпе, щекотать жену в нежном месте под грудями, пылавшими алым огнем. Джун извивалась, заливаясь возбужденно-радостным смехом, ее кожа тут же покрылась блестящими, мелкими капельками пота. Продолжая манипуляции одной рукой, другой Оуэн, словно заправский иллюзионист, быстро извлек из-под подушки электронное перо (тоже похожее на палочку – дизайнеры подобных игрушек, как видно, не отличались особым талантом), дававшее слабый разряд тока, и стал водить им по низу живота Джун, иногда подбираясь к пупочку или спускаясь еще ниже. Смех женщины перешел в повизгивание, она задыхалась, инстинктивно пытаясь перевернуться. Пожалуй, стоит тебе это позволить, дорогая. Потому что вот тут, прямо над округлой попой, и под коленками у тебя тоже разгорается пламя… Сейчас, вот так… К черту электронный хлам – давай-ка попробуем кисточку (о да, припасена и она!). Самую настоящую, с мягкими ворсинками… Сейчас ты должна чувствовать не просто щекотку где-то в отдельности. Она охватывает тебя целиком, возбуждая каждый нерв, каждый участок кожи… Ты перестаешь понимать кто ты и где находишься, проваливаешься в бездну удовольствия, и там тебя ждет неутолимый жар… Я знаю, я изучил это… я же доктор… – Прфхммм! Ооооо! О! – билась в истерике Джун. – Б-о-о-оооже! Еще! Аааа! Наконец она издала животный вопль, бросилась на мужа, повалила его, уже давно готового, оседлала и начала яростно двигаться вверх и вниз, а ее пальчики в то же самое время снова впились ему в подмышки... После того, как все закончилось, они некоторое время лежали обнявшись, опустошенные и счастливые. Мир теперь казался состоящим из сплошного добра. – Когда ты успела это купить? – спросил Оуэн, кивнув в сторону ненужной уже палки. – Ты же не ходишь в подобные магазины. – Я и не ходила. Это вещь Сандры. – Вот как? – недоверчиво поднял бровь Оуэн. – Дорогой, ей уже восемнадцать, она вполне взрослая девушка. А такими игрушками сейчас пользуются дети и помладше ее. За своими исследованиями и бесконечной работой ты отстал от жизни. Оуэн взял палку, осмотрел ее со всех сторон, будто увидел впервые. Господи, каких только средств не напридумано сегодня для щекотки! Палки, шарики на веревках, электронные перья, стимуляторы и тому подобная чушь. Смешно даже представить, что до Выброса люди преспокойно обходились обычными перьями, щетками, кистями, а чаще всего собственными пальцами. Хотя в те времена любителей щекотливых развлечений были единицы, причем именно они, а не такие, как «нулевая» мисс Меган, считались людьми с отклонениями… Стоп! Мисс Меган! Воспоминание о ней накатило на него, подобно океанской волне. Завтра! Завтрашний день, черт дери, может стать для него поистине судьбоносным! *** Продолжение следует.
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Sinaeva: Интрига!! =) Будущее - мир Тематиков. =) Вот это дааа! Тиклинг-эпизод отлично удался =) Забирает!
Таира: Оригинально!
Wilka: Таира пишет: Оригинально! Весьма даже! Я так не умею...(((
Wilka: Я бы спятила в мире Тематиков...Я тоже "нулевая"...почти...
Коракс: Часть вторая. Проверка на практике. Ночь, в отличие от вечера, выдалась тяжелой. Оуэн ворочался с боку на бок, периодически проваливаясь в один и тот же сон: он шел мимо бесконечной вереницы одинаковых девушек в красных платьях. Каждая протягивала ему нулевой нейротест, который почему-то представлялся в виде листа бумаги с огромным жирным нулем посередине. Сон вызывал неприятное, гнетущее ощущение, и каждый раз, резко открывая глаза, Девенпорт не сразу понимал, где находится. В офисе он появился с первыми лучами солнца, чего давненько не случалось. Не теряя ни минуты, сам приступил к проверке готовности оборудования, в свое время ловко уведенного из лаборатории в НИИТ. Это были несколько десятков сенсоров, распиханных по всему помещению. Стоило посетителю надеть специальный браслет, как сенсоры тут же принимались считывать и выводить в виде графиков любые его эмоциональные реакции. Немного повозившись, Оуэн добавил еще и анализ физических реакций. Конечно, при наличии результатов нейротеста все это было ни к черту не нужно, но у него еще со студенческой поры сохранилась полезная привычка перепроверять любые, даже самые достоверные на первый взгляд данные. Он заканчивал работу, когда дверь отъехала в сторону и в офис ракетой влетела Тара Бэнкс, выставив перед собой сумочку, словно щит. На лице секретарши была написана недюжинная решимость. – Эй вы! Это частная собственность! – громко и возмущенно заговорила она. – Предупреждаю – лучше покиньте ее по-хорошему, иначе я дам сигнал охранным системам, и тогда… – Тогда в моей коллекции появится очередная запись о глупой ситуации, в которую ты угодила, – пробурчал Оуэн, вылезая из-под стола, где искал только что оброненный браслет. – Впрочем, похоже, она появится в любом случае. – Мистер Девенпорт, сэр… – Бэнкс немного опешила, но ничуть не смутилась. – Боже мой, вот так сюрприз в такую рань! Вы что, ночевали здесь? С Джун поругались? – Трудно говорить, когда на тебя наставлено оружие, – подмигнул ей Оуэн, указывая на сумочку. – А если серьезно, у меня наклевывается особый случай, Тара. Такой, который раз в жизни. Ради этого можно и встать пораньше. Годы совместной работы и превосходная интуиция позволяли Бэнкс предугадывать многие желания своего босса. – Во сколько ждать клиента? – просто спросила она. – Что делать с остальными? – В десять, – кивнул Оуэн. – Остальных перенесем. Я заболел. Ушел в отпуск. Заделался колонистом. В общем придумай что-то. Позвони Моргану, перезапиши его на завтра…. Нет, на послезавтра, а лучше вообще на следующую неделю. И все первичные приемы, если они есть, тоже отодвинь подальше. Подождут. Но все же извинись перед всеми от моего имени за причиненные неудобства, а если будут клянчить скидку, скажи, что я запретил тебе обсуждать эту тему. Отпустив секретаршу, он занялся созданием правильной атмосферы в офисе. Настоящий вид из окон (серый дворик, серое небо) заменил изображением залитой солнцем лесной поляны; включил щебетание птиц, а систему кондиционирования настроил на чистый горный воздух с запахом диких цветов. Все это должно было расслабить клиентку, до прихода которой оставалось минут сорок, однако для начала Оуэн постарался расслабиться сам. Нет зрелища печальнее на свете, чем нервный психотерапевт. Девенпорт сам сделал себе кофе, откинулся в кресле, закрыл глаза и попытался представить себе внешность Меган. Точнее, припомнить образ, возникший во время вчерашнего разговора с ней. Голос был приятным, грудным… Ей, должно быть, около 25 лет; она брюнетка с милым личиком и идеальной искусственной фигурой, какие нынче в моде у состоятельной молодежи. *** Ровно в десять часов порог офиса переступила невысокая блондинка в длинном, легком, украшенном цветами платье. Стянутое под полной грудью, оно свободно опадало вниз, доходя до самых щиколоток. Спереди и сзади шли разрезы, слегка обнажающие тело, стройное, но явно незнакомое с модифицирующими технологиями. Ноги были обуты в изящные белые туфли на высоком каблуке. Узкое лицо украшали огромные глаза цвета изумруда, взгляд которых сейчас был сосредоточен только на Оуэне; крошечный ротик был чуть приоткрыт, словно девушка собиралась что-то сказать. В руках она держала сумку среднего размера, ничем не примечательную. – Вы мисс Меган, не так ли? – поспешил ей навстречу Оуэн. – Здравствуйте. – Здравствуйте, – ответила Меган. Она заметно волновалась, но все же нашла в себе силы приветливо улыбнуться. – Да, я здесь. Как договаривались. У вас очень милая и вежливая секретарша. – Она – настоящее сокровище. Прошу. Оуэн указал посетительнице на диванчик в углу, обставленный карликовыми пальмами для пущей релаксации. А сам вывел на планшет показания сенсоров. Так и есть, волнуется: кривая эмоций находилась в оранжевой зоне. Впрочем, пока это не критично. – Итак, – начал Девенпорт, усаживаясь рядом с Меган на расстоянии, достаточном для доверительной беседы, но все же не слишком близком. – Вы решились открыться мне и пришли. Спасибо за доверие. Я понимаю, как трудно вам это далось, но теперь главный шаг позади. Остались детали. – Пожалуй, раз вы так считаете, – согласилась Меган, и ее щеки слегка порозовели (кривая эмоций поползла в более дружелюбную желтую зону – так держать!). – Доктор, скажите, что же это со мной? Мне очень тяжело… – Жить среди людей, не испытывая страсти к щекотке, не принимая того, что любят и делают все, – подхватил Оуэн. – Я понимаю (она кивнула, посмотрев на него с благодарностью). Давайте начнем…. – Одну минуту, – вдруг перебила Меган, и голос ее на миг обрел твердость. – Я сделаю все, что вы скажете, но с условием. Вы знаете мое имя и мою беду, но остальное я хотела бы сохранить в тайне. Пожалуйста. Поверьте, так надо. – Это… немного осложнит дело, – удивленно пожал плечами Оуэн. – Тем не менее, желание клиента для меня превыше любого закона. Я хотел бы расспросить вас о детстве, о ближайших родственниках, ну да ладно. Пока что попробуем обойтись без этого. Могу я взглянуть на нейротест? – Конечно. Я сейчас передам вам. Меган достала из сумки планшет, пробежала пальцами по экрану и на планшете Оуэна появились результаты нейротеста. По спине пробежал холодок. Одно дело знать, что нулевые теоретически могут существовать, и совсем другое – видеть одного из них прямо перед собой. В этот момент Оуэн чувствовал себя знаменитым охотником Роем Паттерсом, впервые в мировой истории доказавшим существование Йети. И все-таки требовалась «живая» проверка. – Начнем, – сказал Оуэн, протягивая посетительнице браслет. – Наденьте вот это. – Конечно. Изящная вещица. – Снимите обувь, пожалуйста. – Что? – эта просьба явно застала Меган врасплох. – Я хочу, чтобы вы сняли свои туфли, – повторил Оуэн и, видя замешательство девушки, слегка надавил – Меган, все будет хорошо, только делайте то, что я скажу. Снимите туфли и положите ноги мне на колени. Я не кусаюсь. – Простите, – она слегка покраснела, смутившись. – Я понимаю. Меган скинула туфли, прилегла поудобнее и Оуэн тут же залюбовался двумя ухоженными ступнями приблизительно 32 размера, слегка влажными в узких, нежных ложбинках. Большие пальцы были чуть длиннее остальных и, как и сами ступни, казались очень сильными и подвижными, однако это отнюдь не портило впечатления. А еще ступни были очень холодными, словно Меган только что вынула ноги из ледяной воды. Девушка невольно шевельнула пальчиками и Оуэн с огромным трудом подавил желание немедленно поиграть с ними, слегка пощекотать. Черт возьми, нельзя же так, в самом деле! Старость, что ли, подступает? А ну, соберись! – Ваш врач поступил правильно, направив вас именно ко мне, – произнес Оуэн, овладев собой. – Вполне возможно, он знаком с некоторыми моими работами. Дело в том, мисс, что я как раз занимаюсь изучением проблем, связанных с потерей чувствительности или интереса к щекотке. Кхм... Причем сегодня только я работаю над этой темой именно в области практики. – Но почему? Неужели до меня никто… – О нет, «нулевые» были и раньше. Но это случаи крайне редкие, я бы даже сказал редчайшие. Однако сейчас следует установить, действительно ли ваш случай относится именно к ним. – А это может быть не так? – встрепенулась Меган. – Есть небольшой шанс, что да, – улыбнулся ей Девенпорт и произнес в планшет. – Тара, зайди, пожалуйста. Ты нам нужна. Опытная Бэнкс явилась уже без чулок и с деревянной шкатулкой в руках. Она прекрасно знала, что от нее требуется, а потому сразу растянулась на другой стороне диванчика, предоставив ступни в полное распоряжение шефа. Оуэн принял у нее шкатулку и на некоторое время застыл, закрыв глаза, слушая задорное щебетание давно несуществующих птиц. Меган хотела что-то спросить, но Бэнкс предупредительно коснулась ее ступни своей, делая знак молчать. Ибо начиналась процедура, которая для Оуэна значила столько же, сколько проникновенная проповедь для ответственного святого отца, призванная вызвать слезы умиления у паствы. Он медленно открыл шкатулку и извлек из нее роскошное белоснежное перо. – Это самое настоящее гусиное перо, – тихо и торжественно сказал Оуэн, поднимая его на уровень глаз и внимательно рассматривая. – Досталось мне по наследству. Сейчас таких практически не найти. Идеальный инструмент для любого вида щекотки. Оно способно ласкать и мучить, любить и ненавидеть, подчинять и властвовать. Оно – часть ушедшего навсегда прошлого человечества. Теперь пора к делу. Так. На указательном пальце правой руки Оуэн немного отращивал ноготь. И теперь этим ногтем он внезапно провел по пятке Меган снизу вверх. Любой человек при таком воздействии рефлекторно дернул бы ногой или хотя бы сжал пальцы, но только не Меган. Она лишь посмотрела на Девенпорта так, словно хотела сказать: «Ну я же говорила!». Приборы тоже не зафиксировали ни малейших изменений в эмоциональном настрое. Экран сенсора физических реакций вообще не подавал признаков жизни. – Можете обуться, мисс Меган, – вздохнул Оуэн. – С ваших ног на сегодня достаточно. Теперь сядьте, пожалуйста, поудобнее и внимательно – я повторяю, крайне внимательно, ничего не упуская, наблюдайте за моими действиями. Договорились? Бэнкс, приготовьтесь, о´кей? Обе женщины одобрительно кивнули. Тогда Оуэн левой рукой поудобнее ухватил ступни мисс Бэнкс, слегка отогнув назад пальчики. Именно в самом нежном месте, прямо под ними, натуральное перо и начало свою работу, часто-часто касаясь нежной кожи цвета топленого молока. Оно не ласкало. Оно действовало довольно жестко и абсолютно беспринципно. Тело Бэнкс слегка изогнулось, словно от мгновенной судороги, голова чуть запрокинулась назад. Она закрыла глаза и попыталась сделать каменное лицо, но, как и всегда, ни черта у нее не вышло. Оуэн направил перо в ложбинку под большим пальцем – у Бэнкс дрогнули губы. Оуэн переместился ниже и стал щекотать самый центр стоп, перескакивая то на одну, то на другую, то пытаясь достать обе вместе. Бэнкс издала звук, нечто среднее между смешком и фырканьем. Оуэн всегда гордился ее выдержкой. Он несколько раз медленно провел пером по сводам стоп, как бы расслабляя их и поддразнивая, а затем, решив, что они достаточно отдохнули, принялся с удвоенной скоростью щекотать пятки своей секретарши, одновременно усилив нажим на перо. Бэнкс захихикала, ее пальцы, отпущенные, наконец, на свободу, то сжимались, то разжимались снова, ноги слегка подрагивали, руки изо всех сил тискали подлокотник привыкшего ко всему диванчика. Наслаждаясь ее реакцией и сдерживая так и лезущую на лицо масляную, похотливую улыбку, Оуэн не забывал наблюдать за Меган. Последнюю происходящее никак не зацепило, и даже наскучило: она то и дело обводила взглядом помещение, датчики движения глаз ясно это показывали. С эмоциями творился полный штиль. Кривая на графике, опустив паруса, уныло дрейфовала в желтой зоне. Значит, настала пора менять метод. Эх Тара, милая ты моя помощница, потерпи еще немного! Из шкатулки на свет божий явились новые предметы. Бэнкс заметно побледнела, когда ее щиколотки оказались закованы в прочное мультипластиковое кольцо а большие пальцы ног для пущего удобства стянуты жесткой резинкой. Проделав все это, Оуэн намазал плененные пятки универсальной мазью, но использовал ее не слишком много, чтобы повысить чувствительность примерно раза в полтора и не превратить дальнейшую процедуру в настоящую пытку. – А теперь раритет номер два, – заявил он, доставая какую-то продолговатую белую штуковину. Она была толстой с одной стороны, и тонкой с другой. На тонкой стороне имелся круг с воткнутыми в него и плотно подогнанными друг к другу тысячами разноцветных щетинок. – Когда-то такими штуками пользовались повсеместно, и вовсе не с целью щекотки, – счел нужным пояснить Оэун специально для Меган. – Этим чистили зубы, чтобы замедлить процесс их разрушения. Включается, не поверите, кнопкой. С этими словами он надавил на бугорок, немного выступавший из рукояти, и нелепый предмет завибрировал, зажужжал, щетинки на его конце весело закружились. Бэнкс закусила нижнюю губу. – Смотрите только сюда, мисс Меган! Только сюда! Щетинки коснулись свода правой стопы секретарши, и принялись усердно «чистить» ее. Затем Оуэн направил их на подушечку большого пальца, немного задержался здесь, потом спикировал к его основанию. Вот тут силы Бэнкс иссякли: она страшно задергалась и расхохоталась в голос сильным, грудным смехом. Щетка продолжала свое дело, опустившись еще ниже, а между тем гибкие, опытные пальцы Оуэна пали на левую ступню и принялись часто-часто поскребывать ее. – А-а-а-аха-ха! А-а-а-…-Ахаха! – изнемогала Бэнкс. Оуэн не мог не заметить, как напряглись под плотной белой рубашкой ее соски. Он щекотал пятки, быстро перемещаясь из ложбинок вниз и вверх, по чувствительным краям, нигде не задерживаясь надолго, чтобы кожа не успела привыкнуть к интенсивному воздействию. – А-а-ыы-аа-хахах! Иииии… уииии! – уже даже не хохотала, а выла Бэнкс. – Гооооссспопдииииы! У него самого внутри пылал огонь, хотя выражение лица оставалось деловым, сосредоточенным. Только движения становились все более яростными в ответ на вопли и смех жертвы, пальцы скребли и скребли без остановки, щетка порхала, выписывая заковыристые пируэты. На какое-то время он перестал видеть все вокруг, кроме пары пяток, нежных пяток, чуть ли не сверкающих от чистоты; чужих пяток, но подвластных ему и только ему одному. Раритетная щетка полетела на пол, Оэун обеими руками вцепился в истерзанные стопы Бэнкс, он был почти готов одним мощным рывком притянуть их к себе и начать облизывать каждый палец по очереди или все сразу, щекоча их и даруя удовольствие… – Щекотка… правит… гребаным… миром… – прохрипел Оуэн в полузабытьи, и тут Бэнкс резко вырвала ноги. Ее босс отпрянул в растерянности, медленно приходя в себя. – Меган! – крикнула Бэнкс. Вот тут он окончательно протрезвел. Его пациентка исчезла. На том месте, где она только что сидела, одиноко лежал браслет. – Черт бы ее побрал! – выругался Оуэн и бросился вон из офиса. – Проклятье! – в коридоре ее не было, на площадке у лифта тоже. Не дожидаясь его прибытия, Оуэн побежал вниз по лестнице, пожалел об этом, но решил не подниматься обратно и продолжить спуск. – ...! – электронный дебил на выходе потребовал изображение искомой девушки для идентификации. Взбешенный Оуэн чуть было не залепил ему от души по глупой морде, но был вынужден взять себя в руки. Потный и раскрасневшийся, растрепанный, тяжело дышащий, он явно производил не лучшее впечатление на окружающих. Да и Меган теперь потеряна, это яснее ясного. Ему было противно и стыдно за столь нелепый провал. – Старые, проверенные методы! – нещадно поедал он себя, прижавшись лбом к стеклу экокара, увозившего его в семейное тепло. – Это ты старый дурак, тупица, олух! Какого лешего ты полез перепроверять нейротест!? Что тебе было неясно!? Меган пришла к тебе за помощью, а получила что? То же, что видит повсюду и в придачу новые страдания от своей якобы неполноценности! Тебе на лысую башку прямо с неба свалился шанс прославиться на весь мир, а ты так бездарно упустил его… Очередная тиклинг-игрушка, купленная то ли женой, то ли опять дочерью, на этот раз так и осталась невостребованной. *** Ночной охранник Чарли Битт разминал затекшие от долгого сидения мускулы. Сделал пару приседаний, с минуту побегал на месте и выполнил наклоны корпуса вправо-влево. Затем, не удержавшись, широко и громко зевнул. Большая половина дежурства уже была за плечами, но последние несколько часов перед рассветом, казалось, нарочно тянутся запредельно медленно. Усевшись обратно в кресло, Чарли еще раз обозрел мониторы, демонстрирующие различные участки безжизненного и скучного в это время суток здания. Больше делать ему было решительно нечего. Современные, полностью автоматизированные и очень мощные системы охраны прекрасно справились бы с любым количеством нарушителей, и никакой оператор им вовсе не был нужен. Но, как известно, некоторые правила и регламенты стареют куда медленнее людей. И где-то в нормативах охраны конкретно этого здания с дедовских времен остался пункт об обязательном присутствии по ночам минимум одного охранника-человека на случай каких-нибудь форс-мажоров. Вместо исключения этого пункта администрация по непонятной причине предпочитала держать в штате соответствующего сотрудника. Точнее его, Чарли Битта, сметливого юношу, нашедшего непыльную работу с неплохим доходом, позволявшим копить на внедрение технологий, значительно улучшающих фигуру. Размышляя об этом, Чарли поднялся на последний этаж, чтобы сквозь панорамное окно полюбоваться мегаполисом, в который превратился современный Бостон. Этот монстр, поглотивший почти всю территорию Новой Англии, везде, насколько хватало глаз, сиял и переливался огнями всех цветов и оттенков. Чарли усмехнулся – у дока Девенпорта (вон рядом дверь его шикарного офиса) вид из окна был хуже, чем в коридоре. Вдруг ему показалось, будто он здесь не один. Это не было мимолетным ощущением: Чарли явственно ощутил на себе пристальный взгляд другого человека. Не оборачиваясь, он достал планшет и вывел на него картинку с установленной тут же камеры. Все чисто. – Ерунда какая-то. Совсем засыпаю сегодня, – пробормотал охранник и спокойно повернулся, чтобы уйти. Да так и застыл на месте от нахлынувшего ужаса. Через коридор прямо к нему совершенно бесшумно, быстро, неумолимо двигалась высокая темная фигура. Чарли покосился на планшет – камера по-прежнему показывала только его самого! Механическое око считало, что кроме него здесь нет ни единой живой души! Вот тут Битт перепугался не на шутку. – «Бежать! Прочь бежать!» – молотом бухало в голове, но что-то легонько укололо его в грудь, и ноги сделались ватными, планшет выпал из рук, которые разом перестали слушаться своего владельца. Мелькнула голубая вспышка, а затем здоровенный парень полетел на пол, сраженный ударом невероятной силы; треснулся обо что-то головой и попросту отключился. Но за секунду до этого успел разглядеть кусок ткани, украшенной цветами, и белые туфельки на высоком каблуке. *** Помещение, в котором Чарли пришел в себя, оказалось подсобкой все того же здания. Здесь он обычно переодевался в свою синюю униформу перед сменой. Знакомое место - уже хорошо. Хотя плохих новостей было куда больше. Во-первых, он висел (!) на стене, совершенно голый, прикованный за разведенные в стороны руки и ноги какими-то скобами. В таком виде он здорово напоминал знаменитого «витрувианского человека» Да Винчи. Чарли напряг мышцы так сильно, как только мог. Скобы даже не пошевелились. Резко вспыхнул свет, но исходил он не с потолка, а откуда-то снизу, причем сразу из нескольких источников. Чарли вздрогнул: прямо перед ним стояла девушка в легком длинном платье и на каблуках. Зловещие тени окружили незнакомку, придавая ей устрашающий, какой-то потусторонний вид. – Кто вы? – затараторил перепуганный Чарли. – Что вы хотите сделать? Учтите, денег у меня совсем немного, родители живут скромно, а приятели таковы, что не дадут и ломаного цента за мою шкуру. Отпустите меня – я ничего не смогу рассказать, потому что не вижу вас. И ни одна камера вас почему-то не записала. Барахлит, видать. Другими словами, все чисто. Давайте просто… – Тссс-! – палец похитительницы, ледяной, словно у мертвеца, коснулся его губ. Холод этот моментально распространился по телу Чарли, появилась гусиная кожа. Она подошла ближе: красивое, бледное до белизны лицо напоминало застывшую маску, большие изумрудные глаза, казалось, проникали в самую душу. Затем рот девушки растянулся в совершенно неживой, жутчайшей улыбке; она вновь отступила в тень, и при этом глаза ее вдруг запылали алым, словно два раскалённых уголька. Скоро то же самое произошло и с ногтями правой руки – они засветились и вытянулись из пальцев почти на целый дюйм. Свет погас. – Я хочу. Безумно хочу. Это все, что мне нужно. Мне это нужно, – прошептало чудовище и занесло руку над беззащитным телом Чарли. Он дико заорал и задергался, предчувствуя боль и неизбежный конец, как вдруг… – Ой…ой-ой…хааааххххааххааааа! Вот уж чего точно не ожидал Чарли в такой момент, так это щекотки. Светящиеся ногти на поверку оказались вовсе не острыми, а мягкими и упругими, и теперь они бегали вверх и вниз по животу и ребрам, заставляя его корчиться от смеха. В обычных обстоятельствах он и сам не отказался бы от такой чудесной процедуры, но только впервые его щекотали в абсолютно беспомощном состоянии. Это дико усиливало ощущения, делая их почти невыносимыми. С левой рукой насильницы произошла та же метаморфоза, что и с правой. Теперь странные ногти легонько, но уверенно, со знанием дела, скребли ему подмышки, затем снова перешли на ребра, перебирая их одно за другим. – Хахахахахахахаххааахахахахах! – почти задыхаясь, безостановочно хохотал Чарли. – У тебя красивое тело, – плотоядно заявила незнакомка. – Я хочу с ним поиграть. Ногти исчезли. Девушка положила ледяные ладони на широкую грудь парня, погладила ее, и тут же несколько раз ущипнула его за соски, заставив его вскрикнуть. Прижавшись к нему вплотную и покусывая за ухо, она принялась тереться низом живота о его главное орудие, которое незамедлительно пришло в боевое положение. – Ч-ч-черт! – вырвалось у Чарли вместе со сдавленным стоном. – Прекрати…те… Она никак не отреагировала, лишь усилила интенсивность воздействия, и тогда он не выдержал и истек мгновенным наслаждением. Острым, на этот раз своим собственным ноготком она провела по только что выстрелившему орудию вверх, добралась до пупка, очертила его и продолжила путь между мощными кубиками пресса. Чарли вновь захихикал. Задержавшись в подмышках теперь уже всего на секунду, она резко бросилась на пол и принялась обрабатывать его пятки, щекоча их с явным удовольствием, сразу по всей поверхности. Она касалась и касалась стоп быстрыми и сильными движениями, буквально сводя его с ума. Он хохотал, забыв уже обо всем: щекотка завладела всем телом, от пальцев ног до макушки, била миллиардами острых разрядов, похожих на слабые разряды тока. Чарли даже перестал понимать, где именно его щекочут. Казалось, маньячка отрастила множество рук, и теперь они мучают его одновременно во всех нежных местах сразу. Он хохотал, умоляя прекратить снова и снова. Молодой организм жил своей жизнью, отдельной от сознания, и вновь взвел самый главный орган, который вдруг оказался зажат со всех сторон чем-то мягким, плотным и влажным, а щекотка сосредоточилась на том, что располагалось под ним и вновь было переполнено до краев… Ночной охранник Чарли Битт заорал в голос, выгнулся до боли в суставах и обмяк, безжизненно повис на скобах. Таким его и нашли спустя пару часов. Утром следующего дня Оуэн Девенпорт получил сообщение по скайпу от пользователя со странным именем NONAME3003. «Здравствуйте, уважаемый доктор. Если вы действительно хотите помочь, приезжайте сегодня же, как можно скорее, в медфордский район, на Лон Пайн - роуд, 18. Вы должны кое о чем узнать. Это очень важно». Продолжение следует
adm-shekotun: вот это завернуто... А конец-то знаешь? Или, как пойдёт? ;)
Коракс: Конец я как раз представляю себе лучше, чем середину) Я уже когда-то пробовал писать как пойдет, но так не получается.
Sinaeva: ...я не поняла: охранник убит или вырубился? Жуть... Но, одновременно - великолепно!!
Таира: Впечатляет! Здесь уже элементы триллера появились))). Реализм в тематических сценах и фантастический сюжет- интересное сочетание:).
Лея: Таира пишет: Реализм в тематических сценах и фантастический сюжет- интересное сочетание:). Люди-то не меняются - что тысячу лет назад, что через тысячу лет, наверное, будут испытывать одни и те же эмоции, в том числе и тематичесике...несмотря на технический прогресс!))
Коракс: Sinaeva вырубился просто)) это будет попозже видно))
Милана: Коракс, очень здорово!
Коракс: Итак, finally i made it! Третья часть готова, а вместе с ней закончен и этот рассказ. Спасибо всем вам за поддержку, и Лее персонально))) Почитайте, друзья, если будет время. Надеюсь, вам понравится. Часть третья. Вопросы и ответы. Весь путь до указанного адреса Оуэн провел в невеселом раздумье. Приехать как можно скорее не вышло: для начала пришлось вернуть старый должок знакомому из Службы Общественной Безопасности. Знакомый просил по-быстрому снять мемограмму у одного парня, работавшего в том же здании, где Оуэн снимал офис. Просто СОБовец не хотел долго возиться с пустячным делом. Парень (ночной охранник – такие, оказывается, еще остались – вот идиотизм!) был найден в одной из подсобок без сознания, голым, и никак не мог вспомнить, что же такое с ним приключилось. Все нес околесицу про призрак девушки с горящими глазами и холодными пальцами, который поймал его и защекотал чуть не до смерти. Ни одна камера в здании, естественно, не зафиксировала ничего необычного. Вот знакомый и попросил по-быстрому снять с жертвы полтергейста мемограмму. Она, мол, все равно ничего и никого не покажет, поэтому дело можно будет со спокойной совестью закрыть, а смотреть меньше всякой ерунды на ночь он не в меру впечатлительному охраннику уже посоветовал. Нужное оборудование в офисе Оуэна имелось (перенос его из НИИТ прикрыл когда-то именно СОБовец), мемограмма была снята и, действительно, отобразила только несколько размытых пятен. Что бы там ни употреблял охранник, память ему отшибло здорово. Довольный СОБовец убрался восвояси, а Оуэн напоследок решил прогнать полученные изображения через одну им самим изобретенную программку коррекции ментальных образов. Через полчаса компьютер выдал одно-единственное изображение… Это было лицо, просто бледное лицо посреди тьмы с кривой улыбкой до ушей, высунутым языком и сияющими красным глазами без зрачков и белков. Картинка получилась не слишком четкая, однако было совершенно очевидно: жуткая маска принадлежала мисс Меган… Улица Лон Пайн – роуд была застроена аккуратными двухэтажными домами новейшего типа: два огромных куба, поставленные друг на друга и облицованные темным стеклом. Участки, на которых стояли эти шедевры архитектуры, ограждали разноцветные пластиковые заборчики в половину человеческого роста. Солнечные лучи многократно отражались в стеклах, придавая каждому дому особую красоту. Жилье далеко не для самых бедных горожан. Бывать здесь Оуэну еще не приходилось, однако дом № 18 он разыскал без труда. Посмотрел на свое отражение, нашел собственный внешний вид вполне удовлетворительным и вдруг понял, что не может найти дверь. Нижний куб казался сплошным, без видимых выступов или щелей. Наконец, на одной из граней, выходившей на противоположную от дороги сторону участка, обнаружился крохотный зеленый индикатор, а под ним – сенсорная панель. – Мистер Оуэн Девенпорт, – утвердительно произнес механический голос. – Добрый день! – И вам того же, – ответил цифровому дворецкому Оуэн. – О вас уже доложено. Ожидание займет не более 5 минут, – сообщил голос. – Пожалуйста, пожалуйста. Оуэн поймал себя на том, что ни разу за полдня не подумал о человеке, назначившем ему встречу. Кто бы это мог быть? Сенсорная панель засветилась белым, от нее вниз побежала искра, очертив большой прямоугольник, который с едва слышным шипением подался вперед и отъехал в сторону. На пороге стоял высокий, крепкий, загорелый мужчина лет шестидесяти на вид, одетый в серый спортивный костюм и такого же цвета кроссовки. И если бы над головой Оуэна однажды разверзлись небеса и оттуда сошли поющие ангелы, он был бы удивлен куда меньше, чем в эту минуту. Перед ним был Чарльз Диксон собственной персоной! Герой. Космический разведчик. Основатель многих колоний. Живая легенда. Покоритель планет, как окрестила его падкая на яркие прозвища пресса. Лицо, знакомое по многим телепередачам, смотревшее с обложек тысяч книг и рекламных плакатов. – Сэр… – Оуэн так растерялся, что забыл поздороваться. – Вы на Земле… – А почему бы и нет, черт возьми? – рассмеялся Чарльз Диксон, заключая кисть гостя в стальное рукопожатие. – Даже старые космические волки иногда любят побыть дома, в тепле и уюте! Да не стойте же вы, как вкопанный, ради всего святого! Проходите в дом. Я вас давно жду. Оуэн последовал за хозяином в довольно просто обставленную гостиную: диван, два кресла и журнальный столик составляли все ее убранство. Изнутри куб оказался совершенно прозрачным, отсюда можно было спокойно наблюдать чуть ли не за всей улицей. Солнце ничуть не мешало – его лучи не проникали через стекло. На столике уже ждали две кружки с горячим кофе, тосты и несколько сортов плавленого сыра в хрустальных чашечках. – Но я могу предложить и кое-что покрепче, – подмигнул Диксон. – Если пожелаете. Оуэн пока не желал. Он еще не оправился от потрясения. Вот так запросто находиться рядом с самим Чарльзом Диксоном! Невероятно! Гость и хозяин уселись в мягкие кресла, повисла пауза: заметно посерьезневший Чарльз Диксон некоторое время изучал Девенпорта, а тот молчал, предоставляя герою право первым начать разговор. – Знаете, – наконец, произнес Диксон. Голос его был глубоким, густым и звучал очень приятно. – Любые проблемы и трудности, встающие на моем пути, я с детства привык устранять сам. Насколько хватало сил. Но сейчас… – Мисс Меган, – кивнул Оуэн. – Понимаю, вашей дочери трудно, и вы… – Мисс? Она так представилась? – усмехнулся Диксон. – Ну как же, ясно. Доктор Девенпорт, я буду с вами предельно откровенен, как с настоящим врачом, если понимаете, о чем я. И начну с того, что эта девушка и в самом деле носит мою фамилию. Только никакая она не мисс, а миссис. Миссис Меган Диксон. Это моя жена. Жена! Ну конечно! Так вот откуда у нее доступ к нейротестированию! И вот чем объясняется ее скрытность… Меган Диксон, Меган Диксон… Да, он слышал о ней, но ни разу не видел ранее. Тоже колонистка и десантница, правда, далеко не такая известная, как ее супруг. И хотя Оуэн считал, что не испытывает к своей новой пациентке никакого иного интереса, кроме чисто академического, ему стало неприятно. – Итак, она была у вас, – продолжал Диксон. – И каковы результаты? – Неужели она еще не обсудила это с вами? – Она пришла под утро бледная, вымотанная, и сейчас спит. Так стало часто случаться с тех пор, как мы вернулись сюда. Доктор Девенпорт. Это я посоветовал Меган нейротестировнание. Я порекомендовал ей вас. Я наводил о вас справки и знаю, что вы не просто изучаете синдром Ионина. Вы создали вещество, способное исцелять эту мерзость. И теперь я хочу спросить – вы дали ей лекарство? Если да, то каков прогноз? Если нет – что этому помешало, и не потребуется ли вам мое содействие? Я много что могу. Доктор, щекотка для нас значит слишком многое. Я не могу ее лишиться. И Меган... Этот ее синдром Ионина просто убивает нашу семью… Тень пробежала по лицу Диксона, он чуть сгорбился, и Девенпорт увидел просто усталого, престарелого мужчину, который больше всего на свете боится потерять молодую жену. Но это длилось лишь мгновение. – Что ж… – проговорил Оуэн. – Вы не ошиблись, мистер Диксон. Опытный образец лекарства, плод почти десяти лет трудов и экспериментов, содержится в моей лаборатории в НИИТ. Но я не давал его вашей жене… – Почему? – Потому что я не знаю, что с ней. – Но нейротест... – в голосе Диксона слышалось явное разочарование, смешанное с раздражением. Так разговаривают родители, которые ждали увидеть в дневнике сына «железную» пятерку вместо «двояка». – Я видел нейротест. Я даже применил свои методы тестирования и анализа, чтобы убедиться. С одной стороны, синдром Ионина налицо. С другой – у Меган его нет! Дело в том, что при этом синдроме человек не имеет ни физической, ни психологической тяги к щекотке. Такие люди не выносят, когда щекочут их, и в равной степени терпеть не могут щекотать кого-либо сами. В словах и эмоциональных реакциях Меган все указывало именно на это. Но она сбежала с первого же сеанса, а потом, ночью, напала на охранника в этом же здании и щекоткой довела его чуть не до психушки! Щекоткой, понимаете! После этого я в самом деле не знаю, что с ней. Мировой науке и медицине такие случаи просто неизвестны. Глаза Диксона расширились от изумления, а затем недоверчиво сузились. – Меган? На охранника? Защекотала? Где доказательства? – Было расследование СОБ. Я снимал с охранника мемограмму, – сказал Оуэн, доставая из портфеля распечатку лица Меган. – Вот она. Узнаете? Диксон молчал и глядел в пол, комкая распечатку в кулаке. Он был совершенно подавлен. –Я тоже сразу узнал. Не беспокойтесь, расследование уже прекращено, они никого не нашли. Все останется между нами. – Спасибо вам, – устало произнес Диксон. – Я… Он не успел закончить фразу, потому что в гостиной, бесшумно, словно из воздуха появилась Меган. Лишь мгновенно закрывшийся проем в стене за ее спиной указывал на то, что девушка попала сюда все-таки естественным путем. А вот вид ее был не совсем естественным. Голубое платье сменил плотно облегающий тело черный комбинезон из ячеистой ткани, с виду напоминавшей резину. Глаза прятались за очками с красной подсветкой, волосы были распущены, на лице застыла растянутая до ушей, сумасшедшая улыбка-гимаса. Прямо как на мемограмме. В правой руке она сжимала странный массивный пистолет с плоским, вытянутым по горизонтали дулом и длинной широкой обоймой. – Дорогая! – вскричал Диксон, резко вскочив на ноги. – Что случилось? Что это с тобой?! Меган не обратила на мужа никакого внимания. Она слегка пригнулась, словно готовясь к прыжку, и повернулась к Оуэну, который так и прирос к креслу, уронив кружку с недопитым кофе. На белоснежном ковре образовалось безобразное черно-коричневое пятно. Улыбка Меган стала еще шире. – Добрый-добрый доктор, – хриплым, не своим голосом произнесла она и вытянула вперед руки. Оуэн увидел, что на каждом пальце левой, свободной руки у нее надето по широкому толстому кольцу. Внезапно кольца, как и очки, загорелись красным и от них потянулись лучи, похожие на лучи лазера. Лучи сходились друг с другом всегда в одной и той же точке, чуть выше ногтя, заключая пальцы миссис Диксон в своеобразные световые конусы, напоминающие когти. – Меган, остановись! – Диксон бросился к ней, пытаясь обхватить и удержать, но она уложила его на пол каким-то ловким приемом самообороны. Падая, Диксон расколотил головой столик. Меган тут же занялась Оуэном. Резким и эффектным ударом ноги с разворота она опрокинула его вместе с креслом, а затем, не выпуская оружия, прыгнула ему на грудь, придавив к ковру. Невероятно, но она была тяжелее, чем казалась, и, к тому же, обладала невероятной силой. Удар ребром ладони в скулу на миг оглушил Оуэна. Этого времени Меган хватило на то, чтобы произвести несколько точных выстрелов. Руки и ноги Девенпорта оказались пригвождены к полу прочными скобами. – Что за… – выдохнул Оуэн и снова получил по лицу. Меган разорвала на нем рубашку, опустила руку с когтями на его беззащитный живот… Они были мягкими и упругими, как перья. Они слегка вибрировали, и это было чертовски щекотно. Они исследовали его живот, в диком танце проходились по ребрам, а вторая рука Меган, ледяная рука, забралась ему под брюки и щекотала самое интимное место… Оуэн мелко трясся всем телом, заходясь в хохоте, давясь мучительным смехом. Это была не ласковая, игривая щекотка жены, и не осторожная, еще неопытная щекотка дочери. И даже не страстная, обещающая неземные удовольствия щекотка любовницы, давно унесенной прочь вихрем жизни. Это была щекотка на износ, на уничтожение самой личности и воли, стирающая любые ощущения кроме себя самой. Безжалостная, первобытная. Абсолютное удовлетворение абсолютной страсти. Меган словно знала наперед все его самые слабые места, и, казалось, ее когти присутствовали везде одновременно. Оуэн бился затылком об пол. Он побагровел, легкие разрывались от недостатка воздуха, смех перешел в какое-то монотонно подвывание, в мокрых от слез глазах начало темнеть. Внезапно Меган резко дернулась и завалилась на бок. Над ней стоял ее муж, сжимая в руке электрошокер.
Коракс: *** Рэй Роджерсон предавался любимому занятию. Перед ним на полукруглой, широкой кровати лежали лицом вниз обнаженные девушки – брюнетка и блондинка. На первый взгляд казалось, что они лежат так по собственному желанию, ведь никаких веревок не было и в помине, однако присутствовала маленькая хитрость. Прямо над кроватью, внутри потолка, содержалось устройство, способное изменять силу тяжести в заданной точке. В данный момент оно было настроено так, что девушки, придавленные к ложу повышенной гравитацией, почти не могли шевелиться. Сам же Роджерсон находился вне довольно узкого радиуса действия устройства. Рэй издал вздох умиления. Два юных упругих тела; две пары великолепных ступней, нежных, чуть розоватых, беспомощных и в то же время жаждущих удовольствия. Рей ухватил их толстыми пальцами, похожими на переваренные сардельки, внимательно разглядывая, любуясь игрой узоров на коже. – Дамы, – изрек он. – Это совсем никуда не годится. Я так не могу. Ваши пяточки нуждаются в хорошей чистке. Согласны? Ответом ему было невнятное мычание, потому что рты девушек были заткнуты классическими, на все времена, шарообразными кляпами. Рэй принес раствор из дорогущего натурального мыла, а также две маленькие жесткие щеточки. Он, как и его стародавний друг и коллега Оуэн Давенпорт, любил раритеты. Намылив ступни блондинки, Рей слегка помассировал их, расслабляя, и принялся усиленно работать щеточками, почти незаметными в его лапищах. Начал с пяточной части, быстрыми движениями обработал края ступней, залез в середину, и, наконец, стал усиленно стирать раствор под пальцами, на них и даже между ними. Блондинка сразу же ударилась в визг, но кляп мешал ему полностью выйти наружу, что Рея вполне устраивало – визга он не выносил. Брюнетка то сочувственно поглядывала на сестру по несчастью, то, рискуя свернуть себе шею, бросала панические взгляды на поглощенного процессом Рея. А когда тот покончил с чисткой ее собственных ступней, она растянулась на кровати, вспотевшая, обессиленная от смеха, то и дело прерывавшегося короткими, придушенными воплями. Они думали, что на этом все и закончилось, как и обещал Рэй при знакомстве. Он даже восстановил нормальную гравитацию. Они перевернулись на спину, шумно дыша через так и не снятые кляпы. Как же жестоко они ошибались! Внезапно сверху вновь навалилась тяжесть, вновь стало невозможно пошевелиться. Девушки возмущенно вскрикнули и принялись что-то мямлить, давясь слюной, но тщетно. Игра стала непредсказуемой, предварительные договоренности больше не работали. Над ними скалистым утесом нависло огромное брюхо похотливо улыбавшегося Роджерса. Он делал все очень медленно, смакуя каждое мгновение. Протянув руку, Рэй бросил на обнаженный животик брюнетки небольшой черный куб (теперь роль наблюдателя должна была исполнять блондинка). Едва коснувшись кожи, прибор ожил. На верхней грани открылась крышка и показался манипулятор, формой смахивающий на скорпионье жало. Только его конец был увенчан не ядовитой иглой, а миниатюрным шариком из шершавого, мягкого материала. Жало, игнорируя ненормальную силу тяжести, потянулось к пупку брюнетки и остановилось, когда шарик погрузился в него. Брюнетка хихикнула пару раз, но тут шарик принялся вращаться, и смех, повизгивания, потекли рекой. Глаза блондинки расширились от ужаса, а тем временем куб отрастил шесть остроконечных «ног» и стал поскребывать нежный живот ее… подруги, сестры, случайной знакомой, напарницы – шлюхи? Кто знает? Рэй никому не говорил, откуда берет женщин. Впрочем, дружище Оуэн точно был бы за шлюх. Еще два «жала», явившиеся из очередной грани, добрались до груди брюнетки, стали осторожно прикасаться к торчащим соскам, заставляя их становиться все более плотными. Брюнетка гневно замычала сквозь смех. Некоторое время Рэй наблюдал за ее страданиями, потом довольно потер руки, положил еще один черный куб на живот блондинки (очередной протестующий вопль), дождался, пока эта штука совершит все положенные трансформации, и приступил к главному. Он натянул черные перчатки, усеянные длинными, почти с целый дюйм, ворсинками, снова уселся около ступней девушек… И просто поднес к ним руки. Ворсинки хаотично зашевелились, щекоча сразу всю поверхность каждой ступни целиком, не оставляя незамеченным даже самый незначительный участок. Это была настоящая пытка… Девушки в унисон издавали хрюкающий звук, уже мало напоминающий смех, их тела, раскрасневшиеся, вспотевшие, оставались почти неподвижными. И над ними без устали трудились черные кубы, поворачиваясь, используя свои шарики и коготки для щекотки низа живота, внутренней поверхностей бедер, половых губ, подмышек. Видеокамера, парящая около кровати, запечатлевала происходящее во всех подробностях. Коммуникатор Рэя, поставленный на беззвучный режим, неистово замигал. Звонил Оуэн, и он явно был чем-то взволнован. Ох, что угодно, но только не сейчас, ну почему же непременно сейчас?! Мысленно пожелав Девенпорту отправиться подальше в космос без корабля, а еще лучше просто провалиться прямиком в преисподнюю, Рэй оставил в покое ступни девушек, растянул толстые губы в широкой улыбке. – Оуэн, старина! Давненько тебя не слышал! Что стряслось, дружище? – Рэй, я опять все вижу! Ты когда научишься вырубать синхронизацию камеры?! – раздалось вместо ответа. – Ну, невозможно, честное слово! Ты что, каждый раз делаешь это нарочно? – А как же! Чтобы ты понял, чего лишился, женившись на своей красавице. Посмотри, какие у меня тут прекрасные экземпляры… – Иди к черту! – Ладно, – пробурчал Рэй, сбиваясь с шутливого тона и парой жестов останавливая всю свою машинерию к величайшему облегчению почти насмерть замученных девушек. – Что все-таки произошло? Ты чего такой взвинченный? – Моя работа, Рэй! – Что? – Мои исследования! У нас, в НИИТ! Вакцина, снимающая синдром Ионина! – Да, ты давно этим занят, я в курсе. Я все-таки ректор этого почтенного заведения. Ну, и что? – А то, что я наконец-то могу ее протестировать! Со мной девушка… С нулевым нейротестом! Мне нужно твое официальное разрешение на проведение опыта. Сегодня же! – С нулевым нейротестом? – присвистнул от удивления Рэй, присаживаясь в кресло и включая электронную сигару. – Ну и дела! А ты уверен? Сам понимаешь, это же редчайший… Ладно, кто она? – Пока не могу тебе сказать… Но она согласна! Точнее, ее муж… За тест – уверен на все сто! – А сама она, прости – невменяемая? – Да! То есть нет… не совсем… А, дьявол… Слушай, Рэй, дружище, доверься мне! Я тебя никогда не подставлял, ты же знаешь! Просто дай разрешение, и я предупрежу Чайну, а сам полечу в лабораторию. – Но, Оуэн, ты же должен сам понимать… Ты хочешь накачать физически здорового человека тестовым препаратом, и я… – А кого еще я должен им накачивать? Лягушек? Крыс? Тебя? Или может, себя? Рэй, ты ведь видел формулы, расчеты. Ты знаешь, что случится с обычным человеком, но она – нулевая! Ты со всем согласился! – Чисто теоретически… Признаться, я не думал… Впрочем, все это на самом деле не важно, дружище. Разрешения я тебе все равно дать не могу. Без обид. – Что ты сказал?! – миниатюрное голографическое изображение Оуэна дернулось куда-то вверх, словно он подпрыгнул от бешенства. Рэй тяжело вздохнул. Конечно, он должен был сообщить раньше. Глядя в глаза, за стаканом чего-нибудь крепкого. По мужски. Но раз уж все так сложилось, то пусть… – Почему не можешь?! – взбудораженный Оуэн почти кричал. – Потому что твой проект закрыли, – выдохнул Рэй. – Позавчера. Я не успел тебе сообщить… – Не может быть! Моя лаборатория! Только не сейчас! Это что, коллективное помешательство? Вы все там дружно рехнулись? – Было заседание Совета, Оуэн! Было принято такое решение. Лаборатория опечатана вместе со всем содержимым, пока ты не подпишешь документы. А Чайна уже переведена от тебя. Мне, правда, жаль… Господи, Оуэн, подожди ругаться! Здесь дамы… Послушай, ты же ведь давно не занимался этим всерьез. Последние пару лет почти не появлялся институте. А я тебя прикрывал. И делал бы это и дальше, но Совет перешерстил все, что можно, и закрыл все неперспективные с их точки зрения проекты, чтобы высвободить деньги на что-то стоящее, с их точки зрения. Я бессилен против них, ты же знаешь! Я ничего не мог сделать! И еще… Я тебя знаю очень давно (голограмма Давенпорта замерла – он отключался). Подожди! Не вздумай выкинуть лишнего, остынь! Если ты попытаешься это сделать, и кто-нибудь узнает, ты пропал. Я пропал. Я аннулирую твои идентификационные коды и усилю охранные системы, слышишь! Для нашего же бла… Контакт резко прервался. Рэй сплюнул. Его шея и щеки были багровыми от нахлынувшей крови, пот ручьем струился по лбу. Переведя дух, он вновь поднял к глазам коммуникатор и загрузил интерфейс охранной системы Института. *** Это случилось на KX – 52/Q. Мелкой планетке без атмосферы, испещренном кратерами куске камня сродни нашей Луне, болтающемуся на самой окраине разведанной человеком части космоса. Меган и Чарльз Диксоны занимались там развитием базы для запуска очередного мощного телескопа к еще пока неведомым мирам. Они были одни и сильно любили друг друга. Она стала последней радостью героя, все быстрее уходящего в старость. Его щекотка отличалась прямотой и напористостью, близкой к грубости, ведь он не привык к нежностям. Ее щекотка была легкой, ласковой и дразнящей, как перышко или травинка. И сама она, после службы в спецназе НАТО - 3, затем в космических войсках и, наконец, будучи десантницей – исследовательницей, сохранила какую-то детскую легкость и веселый нрав, прекрасно уживающийся со скромностью, умом, твердостью характера и бесстрашием. Она была ветерком, играющим в ветвях могучего древнего дуба. Им было хорошо. Но однажды, когда Меган находилась в двухдневной поездке к южному полюсу планеты, какая-то тень закрыла свет чужой звезды, на секунду, всего на одну лишь секунду погрузив планету во мрак. Чарльз сразу бросился к датчикам, зарегистрировавшим колоссальное возмущение магнитного поля. И тогда же заметил, что сигнал Меган пропал. Она не вышла на связь и день спустя. Многочисленные камеры, запущенные сходящим с ума от беспокойства Чарльзом, обследовали каждую пылинку и трещинку на поверхности, но безрезультатно. Чарльз не упускал из виду глубокую расщелину в коре, рядом с которой проходил маршрут Меган в тот злополучный день. Камеры не достигали ее дна, куда-то исчезая на пути к нему. Это было единственное место… И когда Чарльз уже собирался опускаться туда, Меган вернулась. В сильно поврежденном скафандре, смертельно усталая, но все же живая… Изменившаяся. В первую совместную ночь после случившегося она отклонила его руку, уже готовую завладеть ее подмышкой… Иногда она была беспокойна, но чаще холодна, как лед… Даже спешно, в нарушение всех планов устроенное возвращение на Землю не изменило этого. А потом было нейротестирование, глубокая депрессия, частые уходы по ночам, бесцветные возвращения и мучительный сон после них. Пустые ночи в разных спальнях. Поиски человека, способного помочь… – Теперь хотя бы понятно, как ей удалось справиться с охранником, – пробормотал Оуэн. Они сидели в экокаре. Оуэн думал. Дискон расположился на заднем сидении, голова крепко спящей Меган покоилась у него на коленях. Ее руки на всякий случай были связаны веревкой. От нечего делать, Диксон продолжал говорить. Все это казалось очень интересным, и в другое время Оуэн ни за что не упустил бы возможность подробно расспросить десантника о его работе, и о случае на KX – 52/Q. Но сейчас мысли его были сосредоточены на НИИТ. Мы еще посмотрим, дружище Рэй! Мы еще поборемся! Новость о закрытии проекта, дела всей его жизни, поначалу взбесила Оуэна, однако бешенство быстро уступило место холодной решимости. Потому что рядом с ним была «нулевая». Пусть немного не такая, какую он ждал всю жизнь, но все же «нулевая». И ее муж, способный на все ради возвращения любимой жены. Что бы там ни болтал Рэй, какие бы препятствия этот толстяк не возвел на его пути, Оуэн сегодня же попадет в свою лабораторию и сделает то, что должен. Вакцина сработает, в этом нет сомнений. Оставалось придумать способ обойти систему охраны. Если он попытается войти в НИИТ без идентификационных кодов, СОБ появится так быстро, что никто не успеет даже пернуть. А дело не требует отлагательств. Сегодня или никогда. Другого раза не будет. – Я не следил за комплектом снаряжения Меган, иначе сразу заметил бы, что он использовался, – голос Диксона слегка сел. Очевидно, он не привык говорить так долго. – А комплекты у нас богатые. Очки расширенной реальности с тепловизором, вуаль, коллы… Могу понять, почему тот паренек наложил в штаны. – Вуаль, коллы? – переспросил Оуэн, настораживаясь. – А, это военные разработки, которые мы вполне успешно применили у себя, в десантно-исследовательском корпусе. Например, коллы, коллекторы – те самые кольца, образующие лазерные «когти». Эта штука используется для сбора мелких образцов сверхрадиоактивных минералов. Просто так, руками, даже в спецкостюме их трогать крайне опасно, а с помощью коллов – пожалуйста. Повредить себе ими невозможно, а вот применить как средство для щекотки… Ну, это ноу-хау Меган! Выдержать такое… – Знаю, – скривился Оуэн, и Дискон тут же осекся. – М-да. Прошу прощения. А вуаль… Так мы называем генератор H - поля, способный укрыть предмет или человека от любых способов электронного обнаружения. В первую очередь, от сканеров, камер слежения, и всего такого прочего. А еще она понижает температуру тела, так что и на тепловизоре ее обладателя не разглядеть. Компактная штуковина. Смотрите, здесь, на руке Меган, похожа на кожаный браслет. Вот почему парень не увидел ее на мониторах… Двое мужчин уставились друг на друга, и одновременно улыбнулись. Даже идиот понял бы, как следует использовать вуаль в сложившихся обстоятельствах. – Что же я сразу не сообразил? – хлопнул себя по лбу Диксон. – Как и я, – весело кивнул Оуэн. – Но наша затея может очень не понравиться СОБ. Это проблема? – Плевать… Едем! – последовал ожидаемый ответ. – Едем! – Оуэн сообщил электронному водителю маршрут, а затем достал коммуникатор и вызвал Чайну. *** Здание бостонского филиала НИИТ, приземистое, одноэтажное, с аккуратными рядами небольших окошечек, располагалось ровно посередине небольшого парка. Раскидистые кроны деревьев надежно ограждали эту старинную постройку от шумной городской жизни. Здесь сотрудники могли отдыхать или работать на свежем воздухе. Экокар притормозил у электрических ворот, имитирующих чугунную решетку. Рядом с ними находился большой рекламный щит с логотипом НИИТ: на темно-синем фоне красовался белый круг с заключенным в него стилизованным пером, тоже белым. Молодая парочка на скамейке неподалеку так увлеченно предавалась взаимной щекотке, что не обратила внимания на двоих мужчин, вытащивших из машины женщину в армейском комбинезоне и направившихся со своей ношей прямо к воротам. Был поздний вечер. Осенний, но еще теплый и ласковый ветерок, играя, шуршал древесной листвой. Солнце уже скрылось за горизонтом, но ночь еще только вступала в свои права, обозначаясь лишь начавшими зажигаться кое-где фонарями, вывесками, дорожной разметкой. Цепочка огоньков за воротами, вспыхнув внезапно, очертила контуры дороги, ведущей к входу в НИИТ. Диксон переложил Меган на руки Оуэна, а сам, при помощи снятых с нее коллов вскрыл панель управления запором ворот, пробормотав что-то насчет слабенькой начинки. Минута – и черные створки бесшумно раскрылись вовнутрь, пропуская незваных гостей. Сигнала тревоги не последовало, все было тихо. Следуя к дверям института Девенпорт с удовлетворением отметил, что камеры наблюдения ведут себя как обычно, плавно поводя объективами из стороны в сторону и мигая зелеными огоньками, вместо того, чтобы зафиксироваться на нарушителях порядка. Вуаль работала, словно сказочная шапка-невидимка. Внутри НИИТ к этому часу было пусто, темно и прохладно. Пройдя мимо зоны ресепшн, Оуэн и Диксон добрались до лифта, у которого их ожидала смуглая невысокая девушка с черными волосами, собранными в хвост, и миндалевидными карими глазами, сразу выдававшими ее азиатские корни. – Боже мой, как я волновалась, как переживала! – затараторила младший научный сотрудник Чайна Мэй Олридж. – Мистер Девенпорт, меня перевели, но я следила за лабораторией все эти дни. Ее только опечатали, оборудование и все данные целы, их никто не трогал… – Тут взгляд ее застыл на Диксоне, рот приоткрылся в изумлении, – Мистер Диксон! Не может быть! – Может, – отрезал Оуэн, желая прервать словесный поток. Он коснулся сенсорной панели лифта, раздалось едва слышное гудение. На панели высветилась цифра – 10 и немедленно начался обратный отсчет. – Чайна, мы должны как можно скорее подготовить вот эту мисс к инъекции вакцины. И пожалуйста, никаких вопросов. Просто делай то, что я говорю. – Но у нас должна быть санкция от руководства, и я… – начала было Чайна, но сникла под свирепым взглядом бывшего начальника. – Ладно. Просто скажите, что все будет хорошо. – Все будет хорошо, Чайна, – произнес Оуэн. Он хотел ободряюще улыбнуться ей, но не хватило сил.
Коракс: *** Вскрыть лабораторию для опытного Диксона не составило никакого труда. Она представляла собой небольшую комнату на –6 этаже. В дальнем углу, у фальш-окна, имитирующего солнечный полдень, примостились стол с цифровым микроскопом и потертое кресло. Посередине лаборатории стояла медицинская кушетка, а над ней висел уже знакомый нам черный куб, на этот раз огромного размера. В стенах, отделанных белыми пластиковыми плитами, было скрыто две дюжины разных датчиков. Оуэн попросил Диксона, настоявшего на своем присутствии во время процесса, полностью раздеть жену (оставив на ней лишь браслет - вуаль), уложить ее на кушетку и пристегнуть. Чайна должна была провести полное сканирование организма подопытной, во избежание неожиданностей, но этого не потребовалось: Диксон показал снятый с шеи Меган кулон – регистратор, содержащий всю необходимую информацию о ней и состоянии ее организма на текущее время. Учитывая место службы девушки, наличие такой штуки было вполне естественным. Здоровье ее, кстати, оказалось железным. Оуэн провел пальцами по поверхности стола, и над ним повисли в воздухе сразу три монитора. Затем подошел к Меган, невольно любуясь ее прелестными грудями, упругим рельефным животом и подкачанными бедрами. Руки и ноги Меган были свободно охвачены выраставшими прямо из кушетки плотными толстыми кольцами из мягкой прозрачной резины. Еще одно кольцо проходило под грудью. Один жест – и кольца стянулись, надежно зафиксировав тело. – Готово. А теперь разбудим ее, – скомандовал Оуэн, и Чайна тут же сделала укол. Некоторое время Меган лежала неподвижно, а затем резко открыла глаза. Но ничего не сказала, не попыталась шевельнуться. Взгляд ее, направленный на черный куб, был абсолютно пустым. – Мисс Меган! – позвал Оуэн. – Вы слышите меня? Тут она повернула к нему голову, медленно, словно заводная кукла, а на лице появилась все та же безобразная, сумасшедшая улыбка. – Добрый доктор, – сказала Меган и напрягла мускулы, однако шанса порвать кольца у нее не было. Пальцы девушки скрючились, стали инстинктивно царапать кушетку. В это время раздался изумленный вскрик Чайны. – Но как?! Доктор, у нашей… пациентки нет никакого синдрома Ионина! Зачем мы привели ее сюда? Оуэн метнулся к одному из мониторов. Невероятно! Датчики показывали очень высокий уровень чувствительности тела Меган. Слишком высокий. Везде. Что за чертовщина? Диксон подошел, что-то сказал жене, но та вдруг резко, с невероятной силой подняла руку, чуть не разорвав-таки кольцо, и попыталась схватить его. Десантник удрученно отступил, а Девенпорт задумался. И это была Меган? Та самая, что так взволнованно разговаривала в ту ночь по скайпу? Та самая тихая, немного смущенная девушка (теперь Оуэн понимал–то, была маска, призванная скрыть ее настоящий характер) пришедшая на прием и покорно наблюдавшая за тем, как он щекочет свою секретаршу? Как ей, при доказанной нечувствительности к щекотке, удалось излечиться от этого за какие-то часы? Как будто перед ним не один человек, а двое. Двое… Стоп! Ну, конечно! Оуэн подскочил к Меган, грубо схватил за подбородок, повернул к себе лицом. – Имя! – заорал он во весь голос. – Назови свое имя!!! – Пустота… – прошелестел ответ. – Добрый доктор. Оуэн с размаху влепил ей пару звонких пощечин. – Эй?! – вскинулся было Диксон, но Оуэн только отмахнулся – не мешай! Меган резко дернулась, моргнула, на ее щеках заиграл румянец, а взгляд стал осмысленным. Она посмотрела на Девенпорта, сразу узнала его: – Доктор Девенпорт? – Мисс Меган? – Конечно, это я, – ответила она, нахмурившись. – Сеанс уже закончился? Я что же, заснула? Ничего не помню… Господи, как неудобно вышло. Кстати, где это мы? – Неважно. С возвращением. Ваше тело снова ваше, – бросил Девенпорт, пропустив вопрос мимо ушей. – Чайна! Что там? – Данные только что обновились… Чувствительность упала до нуля! Я не понимаю… – Доктор Давенпорт, что происходит? – Меган была возмущена. – Что это за место? Пожалуйста, освободите меня! Сейчас же! – Успокойтесь, прошу вас. Считайте, что это часть нашего с вами сеанса, – проговорил Оуэн как можно спокойнее. Рядом с ним, прямо из пола, окутанный клубами пара, вырос холодильник для хранения вакцин. За толстым стеклом угадывались очертания пробирок. По команде Оуэна Чайна нашла вену на левой руке Меган и быстрым, профессиональным движением вогнала в нее толстую иглу с присоединенной трубкой. – Вы сошли с ума! – стальным голосом отчеканила Меган. – Я не позволю колоть себе всякую дрянь! Я не подписывала никаких разрешений! Остановитесь, иначе… – Меган, – это был уже Диксон. – Успокойся. Я здесь. – Чарльз!? Какого черта!? – Доктор Девенпорт помогает нам. С моего согласия. Ты была не в себе. Я принял решение. И я верю Оуэну. Он знает, что делает. Он справится. Док, продолжайте! – Нет! – крикнула она. Оуэн, сохраняя хладнокровие, достал из холодильника ампулу с молочно-белой жидкостью, перевернул, подсоединил к трубке и прикрепил ее к холодильнику при помощи специальных держателей. Меган рвалась во все стороны, злобно рыча, но кольца надежно удерживали ее, а первые капли вакцины уже попали в кровь. Оуэн отступил, уведя за собой Диксона и Чайну. И активировал черный куб. *** Он ждал этого всю жизнь! В сердце Давенпорта пылал, казалось, давно уже угасший азарт исследователя, первооткрывателя. Он был на пороге величайшего триумфа или оглушительного провала, ему светило место в мировой науке либо позор, могила. Меган Диксон станет его главным судьей и вынесет свой вердикт. Куб слегка завибрировал, и Меган, оставив попытки вырваться, уставилась на него, напряглась. Она привыкла смотреть в лицо опасности. Из устройства, сразу изо всех граней, полезли щупальца с синтетическими перьями, коготками, шариками, щеточками, живыми ворсинками и даже ловкими пальцами на концах. Длинные и невероятно гибкие, как конечности осьминога, они одновременно опустились на тело девушки. Пальцы принялись обследовать ее ребра, коготки скребли подмышки, одно перо принялось дразнить пупок, а еще три стали щекотать ступни. Шарики и щеточки занялись грудями, а ворсинки залезли в самое нежное место под трусиками. Однако Меган не издала ни одного звука. Она лежала, спокойно вынося то, от чего любой другой человек на ее месте уже зашелся бы от хохота. Оуэн не отрывал взгляда от мониторов, на двух из которых отражались быстро меняющиеся графики, а на третьем – проекция тела Меган с отметками особо чувствительных зон, имевшими голубой цвет. Чайна смотрела на все это через плечо босса, а Диксон просто сидел в углу. Так прошли три минуты, пять, двадцать… Жидкость продолжала капать. Меган все же предприняла еще пару безуспешных попыток освободиться, отогнать от себя назойливые щупальца, а потом, очевидно, решила просто отключиться от всего. Полчаса… Колба опустела наполовину, а картинка на мониторе оставалась прежней, сохраняла девственно-голубой, холодный цвет. Куб, словно отчаявшись, опрыскал Меган спреем для увеличения чувствительности. Никакого эффекта… Лишь едва слышное шуршание щеточек по голой влажной коже. Провал. Подступающие к сердцу вечная боль и тоска по мечте, которой уже никогда не осуществиться. Оуэн бросил на стол очки, уткнулся лбом в прохладный пластик стены. Все кончено. – Это бесполезно! – сильный голос был подобен грому среди ясного неба. Чарльз Диксон стоял у кушетки жены, величественный в своей решительности. Ученые с изумлением воззрились на него. – Девенпорт, вакцина уже должна была оказать действие? – Да. – Тогда вырубите эту штуковину. Быстро, – приказал Диксон, и добавил. – Я сам. Если не я, то никто больше. Оуэн сделал неопределенный жест, мол, делайте, что хотите. Чайна хлопнула в ладоши, и куб втянул в себя все отростки, снова застыл на потолке безжизненной черной массой. Диксон просто положил руки на пятки своей любимой. – Вспомни наши лучшие ночи, – с улыбкой и всей нежностью, на которую только был способен, произнес он. И начал щекотать. Пальцы его оказались невероятно быстрыми и ловкими. Они бегали к пальчикам и вниз, туда и обратно, совершая в эти промежутки массу мелких движений, скребя, скребя и скребя бледную кожу. Одна минута, две, три… Диксон, казалось, еще увеличил интенсивность щекотки… Вдруг он резко нагнулся и обхватил губами большой палец правой ступни Меган, одновременно продолжая щекотать левую… Диксон жадно облизывал пальчики, медленно, один за другим, лаская и мучая прелестные ноги. Пять минут, десять… Внезапно Меган издала короткий и громкий стон, а затем ее губы слегка дрогнули, Оуэн и Чайна прикипели взглядами к монитору, боясь поверить. Но ступни Меган в самом деле стали менять оттенок. Синий цвет постепенно стал зеленоватым, затем зеленым, потом слегка пожелтел. – Не-е-е-ет! Человеческие голосовые связки просто неспособны на такое. Вопль состоял из какофонии звуков, будто целый оркестр расстроенных инструментов одновременно грянул что-то невпопад. С Меган произошла страшная перемена. Все мускулы ее тела и лица, одновременно и каждый по отдельности, начали сокращаться в судорогах. Тело содрогалось от накатывающих волнами спазмов. Наконец, Меган со стоном выгнулась дугой, разорвав ногтями жесткое покрытие кушетки – алтаря, на котором ее принесли в жертву науке. Сверкнула яркая вспышка, во все стороны ударила плотная волна воздуха, посбивав с ног людей, вырвав из пола шкаф с вакциной, вышибив дверь. Стены дрогнули. Свет, мониторы – все погасло, и стало невозможно определить, что из оборудования действует, а что – нет. Кроме вуали на руке Меган, высокотехнологичного генератора «поля невидимости». Она явно отказала, потому что камера в углу повернулась к Оуэну, из коридора донесся протяжный вой сирены, и хорошо поставленный женский голос предложил нарушителям запрета уровня «B» оставаться на местах и дождаться приезда сотрудников Службы общественной безопасности. Оуэн пришел в себя первым. – Не останавливайтесь, Диксон! Что бы ни происходило сейчас, только не останавливайтесь! – крикнул он, но тут же, надев очки, заметил, что десантник лежит без сознания почти у самого входа, а под его головой растекается лужа крови. – Куб! К счастью, прибор был в полном порядке. Щупальца вновь атаковали Меган. На этот раз она завизжала и зашлась смехом, как только первые стальные коготки коснулись ее подмышек. Пятки ее теперь плясали и тряслись, живот, над которым работали все перья сразу, тоже мелко дрожал, грудь, пощипываемая руками – манипуляторами, блестящая от пота, тяжело вздымалась и опускалась. Хохот и визг заполнили лабораторию, а когда щеточки и шарики прикоснулись к заду и половым губам Меган, добавились еще и стоны… Теплая волна счастья прошла через Оуэна. Усталость, пережитые эмоции, зрелище, развернувшееся перед ним, взрывы яркого, почти веселого смеха подействовали, как наркотик. Разум его помутился. Не отдавая себе отчета в том, что делает, наплевав на надрывающуюся сирену и на все последствия, он шагнул к двери. Там была Чайна. Она стояла на коленях и смазывала восстановительным гелем рану на затылке Диксона. Тот все еще пребывал в отключке. Оуэн взял девушку за руку и сильно, решительно, до боли выкручивая плечо, потянул вверх, заставив подняться. Она заглянула в его глаза, пылающие первобытной страстью за стеклами очков. И не сопротивлялась, когда он, сопя, снимал одежду с нее и себя. Бросив Чайну на валявшиеся тут же обломки холодильного шкафа, Оуэн без ласки овладел ее телом под доносившиеся с кушетки хохот и визги. Он двигался быстро, ритмично, а рука уже нащупала узкую ступню азиатки и легко скребла по ней. Чайна стонала и одновременно хихикала, подаваясь вперед всей своей почти подростковой грудью с огромными, набухшими от страсти сосками. По приказу Оуэна одно из щупалец куба с пером оставило в покое Меган и стало щекотать клитор Чайны, розовый, набухший, жаждущий. Она выгнулась, застонала, царапая его бока и подмышки обеими руками, цепкими, как лапки ящерки. Время снова растянулось, наслаждение длилось бесконечно, в единой сладкой пульсации. И через минуту после все-таки неизбежного, бурного финала в лабораторию ворвалась четверка вооруженных СОБовцев во главе с багровым от гнева, запыхавшимся толстяком Роджерсоном… *** – Вот так я и понял, что потратил целых десять лет впустую, – с улыбкой завершил свой рассказ Оуэн Девенпорт, разумеется, опустив некоторые подробности. – Я создавал вакцину от несуществующей болезни, потому что никакого синдрома Ионина не существует. И дело не только в Меган Диксон. Когда я начал работать над проектом «Ноль», Чарльз (мир праху его) добыл для меня некоторые секретные сведения о самом Ионине. Оказалось, тот тоже бывал на отдаленных планетах. А уж про Кевина Паттерса и говорить нечего. Все сходится. Случай местным инженером, коллега – явление того же порядка. – Очень любопытно! – воскликнул Перси Джеймс, психолог, недавно прибывший с Земли в колонию Z-92. Они беседовали на борту корабля, застывшего на орбите одноименной планеты. Спуск на поверхность ожидался через сорок минут по стандартному времени. – И вы так ни разу и не опубликовали… – Ну, это все еще преждевременно, – пожал старческими, давно опавшими плечами Оуэн. – По-прежнему слишком мало данных. Я до сих пор не до конца уверен в правильности своих выводов. Только одно ясно – десантники всегда догадывались об их существовании. Вот та самая вуаль, шапка-невидимка, о которой я упоминал. Для чего она этим первопроходцам, исследователям голых камней? Да просто каждый раз, продвигаясь дальше по вселенной, открывая новый мир, десантируясь туда, строя там что-то, они заранее должны, они просто обязаны предполагать, что мир может оказаться уже занятым. Причем не факт, что хозяева окажутся рады гостям. И они надеются, что наших, земных технологий окажется достаточно для того, чтобы спрятать их хотя бы на первых порах, пока они не оглядятся, не разберутся во всем. Вот так, молодой человек. – Но из вашего рассказа выходит, что это они, чужие первыми пришли в наш мир. Что им нужно? – спросил Джеймс. – Вы не думали об этом? Оуэн молчал некоторое время, любуясь планетой через стену-экран. Огромный красно-оранжевый шар величественно висел посреди вечного мрака космоса. Клочки сиреневых облаков лениво ползли по нему, сталкиваясь, сливаясь и вновь отрываясь друг от друга. Под ними едва угадывались очертания гор, мелкие кратеры и разломы коры. За десятки лет космических перелетов Оуэн повидал множество планет, и каждый раз их вид завораживал… – Трудно сказать, – наконец, произнес он. – Что нам известно? Они многое знают о нас. Они способны заменять личность человека почти точной ее копией. И раз в 30 лет они делают это с кем-то из тех, кто забирается далеко в космос, отправляя обратно домой «троянского коня». Дальше сплошные вопросы… С какой целью? Почему такой срок? Почему не понимают, что раскрыты? А ведь попались на пустяке, как часто и бывает со шпионами. Знаете, как писали в старых детективных романах? Шпион мог прекрасно владеть чужим языком и манерами, и даже сойти за своего в другой стране, а провалиться на сущей мелочи, вроде неправильного построения общеизвестной фразы. Вот так и здесь. По каким-то причинам они не могут воспроизвести тягу к щекотке, и каждый раз просто выбрасывают ее из внедренной личности как несущественный элемент. Но тяга остается на подсознательном уровне, и становится источником мощнейших психологических проблем. Отрешенность от жизни Сергея Ионина, буйство Кевина Паттерса, раздвоение личности у Меган Диксон, второе «я» которой, подобно животному, следовало лишь одному инстинкту… И каждый раз приходится создавать новое лекарство… В общем, разгадку этой тайны предстоит искать вам, друг мой. А я хочу отойти на покой, мне ведь все-таки почти 120… Но не раньше, чем помогу вашей колонии. Теперь не сочтите за труд проводить меня в посадочную капсулу… Перси встал и подал руку светилу мировой науки, помогая ему подняться. Настоящая честь для любого выпускника НИИТ. Старик посмотрел на него, и вдруг весело подмигнул. – Скажите-ка, Перси, а на старушке - Земле все так же хорошо, как и раньше?
Wilka: Надо ещё вникнуть попристальнее.
Wilka: И чё молчим? Никому не понравилось, кроме меня??
trickster: Почему не нравится? Ещё как нравится! Читаем... Мне кажется, Коракс напрасно бухнул сразу такую большой кусок. По-моему опыту, больше 10-15 кБ за раз (3-5 страниц в ворде) лучше не выкладывать. Очень хорошо написано, аж завидки берут. В соседней теме я писал, что не люблю "тематические утопии", надеюсь, автор не примет на свой счёт. Здесь с "конфликтом" всё в полном порядке .
Таира: И мне понравилось! Концовка оригинальная:). Выходит, тема- главное отличие людей от "чужих")).
Коракс: Да, уже сам понял, что многобукв, трудно воспринимается.
Sinaeva: Коракс, это потрясающе! Идея, интрига, сюжет, столько подробно описанных персонажей... У тебя удивительный талант. Причем, твой талант - это НЕ необработанный алмаз, как бывает часто, а камень прямо хорошо отшлифованный и полированный. =) Твой стиль прокачан, индивидуален и потому узнаваем, - я так предположу. Я хочу сказать, что если увижу второе твое произведение инкогнито, то автора, скорее всего, узнаю, даже если оно не будет тематическим. =) Писать бы тебе книги. =) Завидую и преклоняюсь перед талантом. Спасибо. =)
Коракс: Sinaeva Спасибо тебе большое, мне, правда, приятно)) Если нашлось даже несколько человек, кому понравилось - значит, я старался не зря. Вот только над стилем, языком и прочими вещами еще работать и работать)))
Wilka: Стиль и язык у каждого творца свои.
Alchemist: Как интересно! Жаль беднягу Чарльза. Все-таки, космос был и остается загадкой для нас! А мы - для него. А Оуэн интересный тип. И это я не про щекотные навыки. Наверное, я бы нашел в таком человеке единомышленника, может быть, даже соратника.
Alchemist: И знаете, Коракс, основной нитью рассказа назвал бы исцеление девушки. Как-то получилось вплести сюда щекотку именно как целебную (или карательную, в случае передоза) процедуру. Еще интересно, как Чарльз штатно мог отыскать свою спутницу по приборам, если на ней тот браслет-вуаль были и на астероиде?
adm-shekotun: Блииииии, когда ж прочитать-то.... ;((
trickster: Какая-то у нас пандемия тематического кибер-панка). Или уж сразу назвать - тиклер-панк? Или тиклинг-панк. Описание будущего, где увлечение щекоткой носит поголовный характер. Общее с кибер-панком - разве что в интересе к машинам. В нашем случае - тиклинг-машинам, без которых в этом жанре обойтись, видимо, невозможно. В этом плане "Нулевая" и "Котощеевка" имеют ряд параллелизмов (как и в других планах, конечно). Местами, почти буквальные совпадения. Например, использование цветовой гаммы для передачи силы щекотливых ощущений. Причём, и Коракс, и я исходим из той же последовательности цветов - как в радуге, от голубого - к красному. Только у меня нулевой уровень - белый, голубой - минимальная щекотливость. Дальше - зелёный, жёлтый, красный - как в "Нулевой". И предельный - чёрный.
Коракс: trickster Тиклинг-панк? Что же, название вполне подходит, хотя я об этом не думал изначально. Без технологий конкретно в этом жанре и в самом деле не обойтись (и жанр кибер-панка без этого тут же теряет смысл). Хотя интересно то, что некоторой идейной основой (очень отдаленной, тут даже близко нет никакого плагиата) послужил один рассказ Филлипа Дика, с данным жанром вообще никак не связанный. Касательно цветовой гаммы, я исходил из того, что холодные цвета обозначают низкую чувствительность, нейтральные (зеленый, желтый) среднюю, агрессивные - максимальную. До уровня Роджера Желязны (одно из самых необычных фэнтези, пожалуй, в мире) у которого в книгах почти все изложение завязано на передаче цвета (я считаю, в нем умер художник, хотя это сильно утяжеляет его язык, местами читать трудно), мне далеко.
Wilka: Филиппа Дика?То я смотрю, что-то похожее я уже читала...Не именно этот сюжет, а что-то похожее:по стилю, пожалуй, по форме повествования...
Коракс: Wilka Да, я тоже заметил, что тут стиль получился как в повестях и рассказах фантастов примерно 2-й половины XX века. Там и Филипп Дик, и Дин Кунц, и Пол с Уильямсоном и другие. Повлияли, видимо))
Wilka: Кунц, правда, не совсем фантаст, на мой взгляд. Больше по ужастикам специалист.
Коракс: Wilka Согласен, хотя они такие, с примесью фантастики. Некоторые. Я его вещей не очень много читал.
Wilka: Набрела тут на одну старую вещь. Явные аллюзии с "Нулевой". А именно, "Жена астронавта"! Правда ведь?
Коракс: Причем я этот фильм не смотрел ни разу. Знаю только из описаний, про что он. А так да, похоже.
полная версия страницы