Форум » Творчество форумчан » Без названия. В копилку. » Ответить
Без названия. В копилку.
I-Bell: Разбирая старые писульки обнаружил один тематический рассказик. Если кому-то понравится, то и хорошо. «У одиночества нет преимуществ». Такая надпись висит над моей кроватью уже несколько лет. Я читаю её каждый день два раза: когда открываю утром глаза и перед тем как закрыть их вечером. Под этим листом висит ещё один, но там фотография: подошвы стоп девушки, которая не стала моей женой. Со временем я забываю черты её лица, но хорошо помню каждую линию на её ногах. За то, чтобы изучить их, я заплатил высокую цену, какую, наверное, никто в мире ещё не давал за две пятки. Несколько лет прошло с того момента, когда мы познакомились, прежде чем я обратил на неё внимание. Настя – та девушка, которая имеет милую внешность, но влюбляет в себя своим характером. Чтобы его почувствовать с ней нужно общаться, а именно этого мы долгое время были лишены. Мы работали на разных этажах, редко пересекались по делам и ни разу вне офиса. Поэтому для меня её практически не существовало. Однако всё, что должно произойти обязательно происходит. На празднике, организованном компанией, мы оказались за одним столом. Опьянённый коньяком я был чрезмерно разговорчив. Настя была задорна и открыта, и женственна. На следующий день я проснулся и вспомнил о девушке, сделавшей мой вечер. Мы стали общаться чаще, стали друзьями, но если во мне расцветала любовь (хоть этого и не понимал я), то девушка видела во мне лишь друга. До поры эта ситуация не напрягала меня, пока не произошёл другой случай. Большой компанией мы выбрались на природу. Лёгкий алкоголь, полуобнажённые тела, задорная Настя. Шашлыки и песни под гитару, купанье и волейбол на песке, щекотавшем голые ноги. Конечно же, я сразу заметил её ступни с аккуратными ровными пальчиками, и даже узнал их размер – 39, но что-то скрывало от меня её подошвы. Чтобы мы не делали, я не мог рассмотреть их. Внезапно мне это удалось. Устав от гуляния Настя легла на лавку рядом со мной, ступнями ко мне. Она оголила ноги, сбросив шлёпки, и они оказались на расстоянии вытянутой руки от меня. Слишком близко, чтобы рассмотреть, но такими отдалёнными были наши отношения, чтобы прикоснуться. Пятки чуть посеревшие от осевшей за день пыли, но кожа нежная, никаких мозолей, идеальный изгиб, ровные пальчики. Я не мог оторваться от них, а случай решил ещё больше поиздеваться надо мной. Возле Настиной головы сел наш приятель. Балагур и бабник. Заметив, что девушка закрыла глаза, он протянул руки к её плечам и стал их массировать, но вместо сладостного мурлыкания мы услышали дикий смех. Она стала дёргаться, но его руки стали удерживать её. Затем он крикнул мне: «Держи её ноги! Щекочи их!». Для них это была игра, а для меня команда. Я обхватил Настины ноги и приподнял, две ступни оказались возле моего лица. В голове потемнело от сладкого запаха, который я ощутил, и мои пальцы заскользили по коже. Настино тело стало подпрыгивать на скамейке от щекотки четырёх рук. И каким был сладким её смех!.. Это было мгновение, но оно вспороло мои чувства, выпустив облако едкого дурмана. Я влюбился. Влюбился в эти ступни, в это ощущение щекотки, в это тело и в эту девушку. Увы, любовь моя не вызвала любви ко мне. Я ходил за ней как слуга, мы часто были вдвоём, я дарил ей подарки, цветы, делал сюрпризы. Она с удовольствием проводила со мной время, но каждый вечер легко отправлялась домой. На Новый год она прислала мне поздравление в sms и прикрепила к нему песню «Нас выбирают, мы выбираем, как это часто не совпадает». Весь следующий год я жил только ею, но она оставалась ко мне равнодушно привязанной. Потом я пытался погубить эту любовь в себе, но злость, которой пытался придушить чувства, выродилась в план насилия. Я решил похитить Настю, чтобы обладать её щекотливыми ступнями и телом. Это была дерзкая и сумасшедшая идея, но она возвращалась ко мне каждый тихий вечер, когда я оставался один. Поэтому сначала в шутку, а затем серьёзно, я стал формировать план похищения. На это ушло больше половины года. В Москву пришла осень. Настя вернулась загоревшей из отпуска. Однажды она показала мне свои фотографии с моря, но там, где другие видели её и солнце, я видел желанные ступни и тело. Сдерживать себя было более невозможно и я запустил механизм, который так долго создавал. Я арендовал фургон и поставил его возле её подъезда. Затем сделал так, чтобы ей пришлось сильно задержаться на работе, а сам укрылся в машине ожидая её возвращения домой. Она вышла из трамвая и направилась к подъезду. Там я встретил её и попросил сесть ко мне в машину, где у меня для неё сюрприз. Любопытная и доверчивая, она согласилась. Мы залезли в фургон, я закрыл дверь, а затем выбрав удачный момент напал сзади. Настя успела ухнуть и крикнуть что-то вроде «Что ты…», но я зажал ей рот ладонью, повалил её на живот и заведя руки назад защёлкнул на них наручники. Затем одел ей кляп, закрыл глаза повязкой, после чего связал ноги и привязал их к наручникам. Она сначала дёргалась, но потом поняла тщетность этого и затихла. Моё желание увидеть любимые ступни опьяняло. Несмотря на дрожь, которая била мои руки и ноги, я на ощупь расстегнул молнии на сапогах, а лишь потом понял, что верёвки помешают мне стянуть обувь. Я оторвал себя от её ног, а чтобы немного выпустить пар пощекотал Настю в области рёбер. От этого она стала ворочаться как уж, хмыкая в кляп. Я запустил руки под её одежду и коснулся ладонями нежной кожи. Я просто гладил её и наслаждался этим. Казалось, что это длится долго, но когда я вернулся за руль и посмотрел на часы, то понял, что всё произошедшее заняло около 40 минут. В сумке Насти я нашёл её телефон, выключил его и вытащил сим-карту. Потом завёл двигатель и медленно вырулил на дорогу. На светофоре выкинул её смартфон в окно. Нам предстояло за ночь проехать 400 километров. Мы преодолели их за 6 часов. Маршрут мной был выбран удачно или удача сопутствовала мне, а не Насте, но все посты ГАИ мы проехали без остановок. Около 6 утра мы въехали в почти заброшенную деревню, где у меня был подготовлен дом. Шурша гравием мы подкатили к воротам. На горизонте показались уже первые лучи солнца, но на улице пока никого не было. Я нажал кнопку и ворота открылись внутрь. На участке я заехал за дом и выключил мотор. Стало тихо, только детали машины иногда издавали щёлкающие железные звуки. На улице было очень свежо. На замке подвала лежал иней. Я спустился в него и включил свет. Затем открыл дверь камеры и осмотрел её. Всё было на своих местах. Станок для связывания в форме креста, но изогнутый посередине, верёвки, инструменты для щекотки. Я выкурил сигарету и пошёл за Настей. Она лежала на боку. Её джинсы в области были мокрые и грязные, а лужица растеклась по всему полу. К тому же ей удалось каким-то образом выдернуть одну ногу из сапога. Вторая так и оставалась привязанной. За ноги я подтащил девушку к двери, а затем взял её на руки. Она спала и её голова свешивалась с моей левой руки. Она зашевелилась, когда мы были уже в подвале. Я понимал, что её тело затекло и любые движения сейчас доставляют ей мучения. Поэтому положив Настю на станок, я снял наручники и растирая её руки развёл их по очереди в стороны, привязав к подручникам. По её лицу катились слёзы, а когда я стал снимать с неё обувь и стягивать джинсы, она стала мотать головой. Я не обращал внимания на это и оголил всю нижнюю часть, сняв сапоги, мокрые джинсы и колготы. Её ступни были холодные. Когда же я посмотрел на её лицо, то неожиданно для себя сделал шаг назад от испуга. Повязка с её глаз сползла и она смотрела прямо на меня. Круглый кляп не давал ей говорить, но взгляд заменял слова. Именно в этот момент до меня дошёл ужас того, что я сделал. Я вернул повязку обратно, накрыл девушку одеялом и вышел на улицу. Когда я поднимался по лестнице, то слышал, как она дёргается на станке и бьёт по нему ногами, но я не обернулся. Я закрыл дверь камеры, подвала и ушёл в дом. Включив отопление я прямо в одежде упал на кровать и вскоре уснул. Проснулся я днём. Солнце освещало комнаты. Я залпом выпил рюмку водки и пошёл к Насте. В камере уже было тепло. Настя лежала на станке. Повязка снова съехала с глаз, а одеяло валялось на полу. Увидев меня она начала мычать сквозь кляп, уничтожая взглядом. Я же взял табуретку и сел возле её ног. Она попыталась ими ударить меня, но я перехватил обе ступни и провёл языком по левой подошве. Ноги снова задёргались в моих руках, но я держал крепко, поэтому продолжил облизывать их. Вскоре девушка стихла. Я подошёл к её голове и убрал сначала повязку для глаз, а потом кляп. Настя тут же стала кричать. Хотя я готовился к этому и знал, что звуки из камеры не слышны на улице, но мне стало жутко. Вдруг сможет докричаться? Но всё же стоял и смотрел. Она быстро устала и замолчала, тяжело дыша. – Развяжи меня! Ты сядешь! Я… я… посажу тебя! Меня найдут родители! Они уже ищут меня! Мои друзья!.. Извращенец!.. Не трогай меня! Только коснись меня хоть пальцем!.. Потом пауза, слёзы и уже тихим голосом: – Ну, Серёженька, пожалуйста, развяжи меня. Я хочу в туалет, я хочу домой… Я никому ничего не скажу, только отпусти, пожалуйста… Я взял ножницы и стал разрезать от ворота к паху её свитер и рубашку. Она дёргалась, пытаясь укусить меня за руки. Требовала прекратить. Я же опустил ладони на её тело и стал его ласкать. Нежно водить по рукам, подмышкам, обхватывать груди, чуть скрести живот и бока. Потом я её немного пощекотал и она, хоть и пыталась сопротивляться, смеялась. Эти игры возбудили меня, несмотря на крики, ненависть и мольбы Насти. Власть над девушкой, воля свободно распоряжаться ею захлестнули меня, и я овладел ею. Я изнасиловал её. Она же в какой-то момент зажмурилась, отвернулась и лишь тихо посмеивалась, когда я щекотал её бока или подмышки. Когда я кончил, я провёл руками по её ногам и ступням, а затем поцеловал живот. Мне было хорошо, но и мне же стало гадко. Я смотрел на тело и ступни, которые так желал и уже не хотел их. Жалость к Насте боролась с удовлетворённой в эту минуту похотью. Я вывез тележку с инструментами из камеры, развязал ей руки и ушёл. Мне больше не хотелось видеть её сейчас. Вернулся к ней я только на следующий день утром. С собой у меня была еда. Я включил мониторы скрытых камер и увидел, что Настя стоит за дверью, поджидая меня. В руках что-то блестит. Я постучался в дверь и приказал ей отойти в дальний конец камеры. Она не ответила и осталась стоять на месте. Я повторил, но снова без результата. Я снова ушёл, но перед этим выключил в камере свет. Там стало абсолютно темно, ни один луч не пробивается туда. Когда я пришёл на следующий день, то нашёл её сидящей в дальнем углу на полу. Она была без одежды и руками закрывала лицо от включившегося света в камере. Я вошёл внутрь и сел на пол возле неё. – Я хочу есть, – сказала Настя тихо, не поворачивая головы. – За что ты так со мной? И заплакала без слёз. Я протянул ей кулёк с завтраком. Там были варёные яйца, помидоры, огурцы и бутылка воды. Она положила его на колени и стала есть. Переполняемый жалостью к ней я снова боролся с желанием освободить её немедленно, но тут же себя и останавливал. – Настюх, у меня нет пути назад. Что сделано, то сделано. Ты была моей мечтой так долго. Ты была издёвкой моей судьбы. В тебе идеально всё: характер, руки, тело, даже ступни. – Ты не видел моих ступней! Раньше не видел… – Видел, поверь… Я не могу тебя отпустить, потому что ты, конечно же, сдашь меня. Я… – Не сдам! Отпусти, пожалуйста. – Сдашь… Я тебя обязательно отпущу, но позже. У меня нет выбора. Вечно мы тут находится не сможем, а убивать тебя я не хочу и не могу. Вот и вся философия. – Что же ты будешь делать со мной? – Ну это… щекотать. Она посмотрела на меня. Посмотрела внимательно. Я отвёл взгляд. Когда она доела, я приказал ей лечь на станок. Она попросила не делать этого сегодня, но подчинилась, услышав, что я оставлю её снова одну в темноте. – На спину ложиться? В этот день я щекотал её долго. Ласкал её ступни, целовал и щекотал. Я связывал её в нескольких позах, дважды насиловал её. Она смеялась, плакала, но молчала. Наш новый быт начал налаживаться. День за днём мы делали одно и тоже. Я кормил её три раза в день, а за это делал, что хотел. Иногда она огрызалась, умоляла, но с каждым днём относилась к происходящему более индифферентно. Терпела щекотку и ласки, секс. Я старался делать всё нежно, чтобы не причинять боли, но вряд ли она ценила это на фоне всего прочего. Она делала мне минеты, она щекотала по моему приказу мне ступни и тело. Она ублажала меня страпоном. Много раз я мучил её уже без связывания. Каждый день я чувствовал физическое перенасыщение и думал, что больше не захочу к ней прийти. Она же дурнела и плохо ухаживала за собой. Её волосы не были такими как всегда, её тело не таило больше тайны для меня, её ступни я знал наизусть. Я знал где и как её надо щекотать, как долго её нужно терзать, чтобы добиться оргазма. Я видел её фекалии и мочу, кровь месячных. Однако просыпаясь утром я вспоминал о её пятках и шёл к ним. Спустя некоторое время наше уединение было нарушено. Ближе к вечеру я услышал гудок автомобиля. Он повторился несколько раз. Настя была в этот раз связана. Я лишь надел ей кляп, погасил свет и вышел на улицу. У ворот стоял серебристый мерседес. Один человек сидел в нём, а водитель стоял возле калитки. Это был следователь. – Сергей Александрович? – был его первый вопрос. – Вы позволите войти? – А что случилось? Я поймал себя на мысли, что если бы они приехали в первый день, то я выдал бы себя волнением. Теперь же я чувствовал себя спокойно. Безнаказанность опьяняла. – Вам знакома Анастасия Николаевна Терешко? – Да, конечно. Мы вместе работали много лет. – Она пропала два месяца назад. Мы опрашивали всех её знакомых, но вот вас всё это время никто не видел. Телефон ваш выключен, дома не появляетесь… Случайно вот узнали о том, что у вас есть здесь дом. Он внимательно следил за мной. – Вы один живёте или, может быть, Анастасия с Вами? – Я живу один. Я устал от города, от работы и решил уйти в подполье. Можете зайти, осмотреться. Мы вошли в дом. Он озирался по сторонам, задерживаясь взглядом на вещах, которые могли бы выдать присутствие второго человека. Но всё вокруг говорило о присутствии только мужчины. Одного. Думаю, что в какой-то степени этому способствовала моя страсть к порядку. Я всегда стараюсь держать вещи на своих местах. Отвечая на разные вопросы следователя я увидел в окно, что второй человек ходит по участку. Это меня насторожило. Я, вдруг, вспомнил, что сумка Насти так и лежит на переднем сидении фургона, который стоит за домом. Я не спрятал и не выкинул её, просто забыв. Заглянет ли он в подвал? Заметит ли дверь камеры? Конечно, ещё создавая её я позаботился о конспирации, но достаточно обогнуть стеллажи с банками, чтобы увидеть мониторы, дверь, а может быть даже услышать шевеление внутри. Мысли понеслись как поезда и мимика моего лица отразила это. Заметил или не заметил? – Как же вы тут один? Не скучно ли? – тем же тоном спросил он. – Сначала было неприятно, а сейчас как-то спокойно. Отвыкаю уже от города, привыкаю к своему хозяйству. Думаю, пора живность заводить, а то как деньги кончаться, есть будет нечего. Что он делает?! Где ходит?! – Что ж, Сергей Александрович, вы ответили на мои вопросы. Извините, что отнимаю время. Просто, видите ли, всю эту ситуацию отец Анастасии не выдержал. Умер неделю назад. Переволновался человек. Единственная дочь и тут такое дело. Так когда вы точно уехали из города? – Я не помню дату. Около двух месяцев назад. Я сначала был в отпуске, собирался, а потом в машину и сюда. Я знал, что приеду, но точного дня не планировал. В дом вошёл спутник следователя. Сбив снег с обуви он остановился в прихожей. Следователь, сидящий спиной к двери, повернулся к напарнику. Тот быстро махнул головой и перевёл взгляд на меня. Следователь вернулся к разговору со мной. Второй остался стоять, осматривая дом. – Последний вопрос: какие у вас были отношения с Анастасией? – Очень тёплые, дружеские. – Она была вашей подругой? – Подругой без секса, да. – Вы хотели с ней секса? – Любой бы на моём месте хотел, вы же видели её фотографию. Но мы объяснились однажды и я понял, что это не мои ворота. – Она отказала вам? – Я же сказал, что мы объяснились. Вскоре они уехали. Проводив их я ещё долгое время не решался идти к Насте, боясь, что они следят за мной. В подвал я спустился лишь когда совсем стемнело. Я не стал говорить ей о том, что произошло с отцом, но сам теперь думал об этом постоянно. Прошла зима. Больше никто не приезжал к нам. Настя совсем сдала. Стала бледной и худой, и практические перестала чувствовать щекотку. Она ухаживала за собой, но делала это с неохотой и большую часть времени в камере проводила голой. Мы стали часто ссориться. Она продолжала исполнять мои приказы, но чаще огрызалась, делала вещи, которые я не люблю. Например, специально ходила босиком, чтобы кожа на пятках загрубела. Однако настоящей катастрофой стало известие о её беременности. В какой-то момент я перестал предохраняться, желая чувствовать её тело. И это привело к естественному финалу. Я был в панике. Ребёнок не носок, под кровать не забросишь. Выхода было всего два: отпустить её или дать родить и избавиться от него. Оба варианта были неприемлемы для меня: я не могу с ней расстаться, но и рожать здесь она не должна. Во-первых, этот образ жизни не позволит ей выносить здорового малыша, а, во-вторых, я не смогу убить нашего ребёнка. Ситуация разрешилась сама собой. У неё случился выкидыш. Я видел это кровавое маленькое тельце в сгустке крови и плаценты. Худшего себе представить нельзя. После этого Настя ушла в себя и вообще перестала что-либо чувствовать. Она рыдала с утра до вечера или могла ругать меня самыми грязными словами. Иногда же она прижималась ко мне, пряталась в объятиях и тоже плакала. Потом оттолкнёт, уйдёт в угол, сядет там и безмолвно рисует узоры на стенке. Я понимал, что ситуация становится безумной. Исправить же её можно только отпустив Настю. Но как это сделать я не знал. Я не знал, как заставить себя добровольно отказаться от тела, которое так желаешь. Летом Настя стала жить в доме. Ей разрешалось выходить на улицу только ночью, спать в кровати со мной, но при этом передвигаться только в наручниках, скреплённых цепями с кандалами на ногах. Обнажённая, в оковах, измождённая, она была похожа на заключённого концентрационного лагеря. Впрочем, мы привыкли, а Настя даже не предпринимала попыток сбежать, хотя возможности для этого были. Я слишком расслабился. И она меня наказала. Ночью в июле я проснулся от того, что меня связывают. Осознав, я тут же проснулся, но было поздно. Руки уже были привязаны к кровати, оставались ноги, но с ними она справилась несмотря на моё сопротивление. Я оказался в её власти. До утра она пытала меня. Настя щекотала меня, поливала холодной водой, возбуждала меня, но делала так, чтобы я не кончал, засовывала какие-то предметы в задницу, несколько дней заставляла лежать связанным в самых неудобных или идиотских позах. При этом била меня руками или палками. Несколько раз обещала кастрировать, размахивая над гениталиями ножом. Обрила меня на лысо. Ей нравились психологические пытки. Она могла положить мне на грудь свои ноги, ступнями к лицу, но держать их так, чтобы я не мог их ни коснуться, ни убрать, но видеть и чувствовать. Шевелит пальчиками, мол, возьми, пощекочи, ласкай, но знает, что я не дотянусь. Я с ужасом наблюдал за азартом в её глазах, за неуёмным желанием причинить мне страдания, который разгорался по мере того, как она разогревалась. В какой-то момент я был уверен, что её цель – это убийство, но ошибся. Она искала мести. Только такой, какая позволила бы ей выпустить всю накопившуюся злость. Настя всё чаще заставляла меня чувствовать боль: прижигала сигареты, царапала ножом, кусала гениталии… Я впервые в жизни просил пощадить. И она оказалась сильнее меня. Однажды она позволила мне сбежать. Правда, перед этим ушла сама. Я не знаю, как она сняла оковы, куда отправилась, но ближе к концу лета, я проснулся утром и понял, что одна рука свободна. Я быстро развязал себя. Тело было ватным, раны ныли, а её нигде не было. Решив, что у меня практически нет времени, я собрал самое необходимое, поджог дом и рванул как можно дальше от этого места. Однако я попался. Меня арестовали спустя пару недель, видимо, вычислив по машине, которую я не поменял. Больше я не видел Настю. Её не было на суде, конечно же, она не приходила ко мне в тюрьму. Меня приговорили к 16 годам строгого режима. И вот уже 6 лет, каждое утро просыпаясь, а каждый вечер засыпая в камере, я вижу два листа бумаги. На одном слова: «У одиночества нет преимуществ», а на другом фотография её ступней. Это всё, что осталось у меня от прежней жизни. Впрочем, я ни о чём не жалею. Ведь эти ступни всё же принадлежали мне.
rus_tk: Йопт.
Wilka: А я всё жду-когда в автора полетят тапки? " Низзя такую каку писать, никак низзя"!
rus_tk: Wilka , не дождешься! ;) ибо 1) автор весьма уважаемый на форуме человек 2) см. в другом топике мои соображения про 'г-но' ;) Да и, если объективно, написано не дурно. Трэш, конечно, но читается легко. (А я еще переживал по поводу крутящегося у меня в голове сюжетика..)
Wilka: rus_tk пишет: написано не дурно. Трэш, конечно, но читается легко Я с этим согласна. Мне понравилось. А если и большинству остальных понравилось - то, значит, не только розовые сопли в фаворе. И трэш пойдёт на ура, если он написан легко и красиво. Или всё дело в уважаемости личности автора?
Sinaeva: Все дело в том, насколько серьезно человек воспринимает то, что создает его воображение. Читала и другие вещи этого автора - есть совершенно легкие и нежные. И насколько я понимаю, "щекотка + насилие = правда-матка" не есть его кредо. Многогранность. Данное произведение перечитывать никогда не буду. Но залетело легко, - соглашусь.
Wilka: Насколько уж серьёзно воспринимает написанное сам автор-это может знать только сам автор. Делаем рейтинг, дамы и господа! До трёх звёзд дотянет?
Лея: Sinaeva пишет: Все дело в том, насколько серьезно человек воспринимает то, что создает его воображение. Читала и другие вещи этого автора - есть совершенно легкие и нежные. И насколько я понимаю, "щекотка + насилие = правда-матка" не есть его кредо. Многогранность. Я с этим абсолютно согласна. Но данное произведение прочитать не смогла...Был момент, когда пришла в голову идея с некоторым, в каком-то смысле схожим, насилием. Но потом поняла, что не смогу это написать, хоть там и финал был утешительный, просто это совершенно не мое. Не потому что плохо написано,а потому что больно читать, уж извините за мнение.
Wilka: Лея пишет: пришла в голову идея Вот, у меня тоже, пришла в голову идея. После прочтения вашего с Кораксом шикарного совместного творчества. Плюс к этому ещё всякие нетематические рассказики, с юности засевшие у меня в голове. Но я это, пожалуй, писать не буду. И не потому, что плохо пишу Иначе в меня полетят не только тапки...
Коракс: Прочитал)) В целом, разделяю мнение Sinaeva о многогранности. Я других рассказов автора не читал, но легко верится в то, что именно данной тематикой его талант не ограничивается, это просто одно из. У меня лично остались вот какие впечатления: 1. Трэшем у меня язык не поворачивается это назвать. Где-то около, приблизительно, но не трэш. 2. Тема есть. Более того, ее много. Это хорошо. 3. Понятно, почему легко читается. Потому что сюжет есть и отлично структурирован, мотивация у героев абсолютно четкая, поведение вполне правдоподобное. У человека возникла страсть на фоне темы (не любовь, а именно страсть). Эта страсть самим объектом некоторое время подогревалась, но не была удовлетворена. Отсюда трансформация в ненависть (не резкая, это совершенно правильно дано во времени) и чувство мести. Затем поступок на эмоциях, отрезвление и страх содеянного, но все зашло слишком далеко, из игры уже не выйти, неизбежная утеря контроля и закономерный результат - тюремная камера. Другими словами, все со всем бьется и глаз ни за что не цепляется. Плюс еще хорошие стиль и слог. 3. Есть одно но, буквально 1%, который лично мне не позволил сказать прямо WOW! Это не плюс и не минус, просто вот такое впечатление. Мне немно-о-о-жечко не хватило эмоций, во всем. В описании страсти, вот этого "сдвига по фазе", потом страха, в последующих событиях, в переживаниях "маньяка" и жертвы. Все очень гладко и очень ровно, но вместе с тем и не скучно, нет, но как-то суховато, что ли. Чуть-чуть не зацепило, хотя в целом с рассказом все в порядке. Но, повторю, минус тоже не могу за это поставить, потому что как раз нехватка эмоций и отсутствие чересчур красочных описаний и не дает рассказу скатиться именно в трэш, а такой результат был бы весьма вероятен. Рассказ вовремя замер где-то на подступах, и правильно, и хорошо.
trickster: Хороший рассказ. Напомнило "Коллекционер" Фаулза. Сюжет очень близкий. Что касается "жести", то в тематических триллерах с похищениями и насилием (а они составляют изрядную часть всей тематической литературы) у автора два пути: реалистический - и тогда всё будет жёстко как здесь, или... как бы сказать по-мягче... романтический, когда всё происходит не так, как должно, а так, как хотелось бы - Миранда влюбляется в Калибана и они живут долго и счастливо. Где-то на окраине Стокгольма)). На самом деле оба пути по-своему хороши. Мы ведь не подписывались не писать "ничего, кроме правды". Можно и помечтать. Imagine. Но осуждать авторов, которые выбирают тернистые пути правдорубства, тоже не правильно. Должен же кто-то напоминать нам, что в жизни всё не так няшно, как нам нравится представлять.
Лея: trickster пишет: Но осуждать авторов, которые выбирают тернистые пути правдорубства, тоже не правильно. Должен же кто-то напоминать нам, что в жизни всё не так няшно, как нам нравится представлять. Я лично тоже выступаю за правду жизни и рассказы читаю разные и про разное. Но здесь все дело вероятней всего в том (как я это для себя понимаю), что существует тонкая грань (которая зависит уже от художественной подачи и выбранного стиля), перейдя которую ты не позволяешь читателю смотреть на эту историю со стороны, отстраненно, а вовлекаешь его в сюжет и делаешь как бы соучастником всего происходящего. Когда я сказала, что было больно читать, я имела в виду именно это - не насилие как таковое меня оттолкнуло, а выбранная подача материала, которая не позволила мне не пропускать эту историю через себя (слишком велика реалистичность и личностное переживание рассказчика). Но это конечно же мое личное восприятие конкретно этого рассказа, просто поделилась, причем не с осуждением, а просто рассуждая вслух, почему одно насилие воспринимается мною совершенно спокойно, а другое - не воспринимается в принципе из-за перечисленных выше причин. Все зависит, как я теперь понимаю, от подачи этого самого насилия и вообще любой истории.
Коракс: Лея вовлекаешь его в сюжет и делаешь как бы соучастником всего происходящего. Этот эффект, на мой взгляд, есть показатель зрелости произведения и наличия у автора таланта. Независимо от выбранного жанра.
adm-shekotun: А я вот решил перечитать свое. И понял, что не совсем так... Воспоминания - странная штука. Мне казалось, почему-то, что моя зарисовка такая же. Ну, вот по сути. Ан - нет.... кому надо освежить - http://www.shekotka.ru/stories/story.php?stry=story73.txt Помню, что некоторые сайты (не будучи "нагими") раньше выкладывали мои тематические рассказы, а этот - отказались. Может, потому, что темы там нет почти ;)
Лея: Коракс пишет: Этот эффект, на мой взгляд, есть показатель зрелости произведения и наличия у автора таланта. Все правильно. Только вся суть в том, что в некоторые сюжетные линии хочется вовлекаться, а в некоторые - нет, есть желание смотреть на все это как бы со стороны. И зарисовка, которую привел чуть выше adm-shekotun, она все-таки другая, сложно может быть объяснить разницу, я и говорю, что это тонкая грань).
Коракс: Другая по сравнению с обсуждаемым здесь рассказом? Конечно, абсолютно. И по стилю, и по сюжету, вообще по всему. Мне кажется, талант в том и состоит, что вовлекаешься даже тогда, когда не хочешь. Или сдерживаешь себя от этого. В этом случае вопрос ставится по-другому: читать вообще или не стоит? Если же вовлечься не удается, значит, что-то не так с текстом. Но это тонкие материи, да. Мне всегда как-то неудобно становится об этом рассуждать, это же как бы не про тему) Кстати, считаю, что у adm-shekotun тема раскрыта очень даже хорошо. И процесс мышления хорошо передан, мне самому близок подобный стиль изложения.
Wilka: Коракс пишет: Если же вовлечься не удается, значит, что-то не так с текстом Не согласна! Совершенно не обязательно каждый текст пропускать через себя. Можно читать и восхищаться красотой слога, метким сравнениям, необычными поворотами сюжета, чем там ещё? А эмоционально при этом ничего не испытывать, не сочувствовать героям, не радоваться за них...И это не означает, что текст плох. И не означает совершенно, что автор бездарен...
rus_tk: А мне наоборот как раз понравилась именно атмосфера хладнокровного спокойствия. Страсть - была когда-то, а потом она преобразовалась в маниакальную зависимость у человека. Именно это состояние и вызывает тихий ужас от происходящего и у участников процесса и у читателей. В какой-то момент как будто переключается тумблер. Когда тебя окружают какие-то вещи или процессы, которые в рядовой повседневной жизни вызвали бы шок, вдруг становятся твоей новой реальностью и воспринимаются вот так спокойно и индифферентно. Перестаешь слышать взрывы, чувствовать вонь, испытывать брезгливость к виду испражнений, крови и т.п. И, что самое удивительное, это не угнетает естественных физических процессов. Ты продолжаешь испытывать голод, сексуальное возбуждение. И даже эрекция никуда не пропадает.. Что у меня вызвало вопрос, так это акцент на характере девушки, который якобы украшал ее бошьше внешности. Далее по тексту я не увидел раскрытия ее характера и не понял, какой же он и зачем акцентировался. С сюжетной точки зрения не понял, почему Настя не пыталась сопротивляться и бежать в самом начале. А также не дает покоя мне описание щекотки. А именно ее реакции. Девушка смеялась. Ну не поверю я, чтобы человек, которого насилуют щекоткой, стал смеяться. Он будет делать что угодно другое-орать, визжать, мычать, плакать, материться, но не смеяться, как тут описано. Свои утверждения основываю на парочке некогда виденных клипов с щекоткой без согласия модели, а также множества клипов, когда тикля очень чувствительна и уже реально на пределе, а по договору видимо съемку хрен остановишь... ну там смехом это уже не назовешь. Ну про то, что насилуемая девушка там еще и оргазм получала я ваще молчу.. ;)
Wilka: rus_tk А ведь верные замечания! Надо на заметку взять...Так и буду описывать, (не смех, а мат)...
Коракс: rus_tk Про смех - ну у нас же творчество все-таки тематическое, поэтому как-то априори предполагается, что наличие щекотки в любом случае означает и наличие смеха. По сути-то ты прав, но, думаю, тут можно простить автору подобную условность. Wilka Да, но тогда это какое-то техническое чтение с карандашом. Вот здесь - отлично, и здесь - хорошо, а тут - не очень. Сопереживать героям не обязательно, можно их не любить, осуждать, вообще ненавидеть, но это тоже ведь вовлечение - ты действия пропускаешь через себя и потом оцениваешь свой эмоциональный отклик. Важно именно что-нибудь испытывать. Почему вот "Свадебное платье" (вернемся к нему) вызвало реально широкое обсуждение? Потому что люди себя поставили на место героев, заняли в связи с этим какие-то позиции и все, начали ломаться копья. Я же и тогда говорил, что главный талант автора в том и заключается, что всех удалось цепануть. А вот рассказ, который мы здесь обсуждаем у меня именно что никакого эмоционального отклика не вызвал - нет там эмоций в принципе, точнее, они не раскрыты. Красиво все описано, но технично.
Коракс: Ну и остросюжетности как таковой тоже не увидел. Ситуация развернулась ровно так, как и 100500 подобных, причем и в жизни. Похитил-сбежала-тебя поймали. Усе.
полная версия страницы