Форум » Творчество форумчан » Моя личная божественная комедия » Ответить
Моя личная божественная комедия
Коракс: Друзья, разрешите представить очередной опус. Все персонажи вымышлены, совпадения случайны)) Моя личная божественная комедия Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу… - Данте Алигьери, «Божественная комедия» 1. [more] Хороший эпиграф я подобрал, а? Подходящий! Со мной однажды случилось нечто подобное, только до половины жизни мне еще далеко, и вместо леса была пустыня. Впрочем, друзья, все по порядку. Вы спрашивали, что находят во мне девушки? Все очень просто – мне нравится щекотка. Я испытываю целую гамму эмоций, щекоча самых разных девушек. Радость, торжество, страсть… Ну, и иногда довожу их до точки. На самом деле они любят такие вещи, просто не признаются. И если сделать все хорошо и правильно, они никогда не откажутся от такого удовольствия, будут хотеть его снова и снова. Откуда это во мне? Почему я не был таким раньше? На эти вопросы, надеюсь, ответит история, которую я как раз собираюсь поведать. Я не любитель рассказывать об этом, но вы мне нравитесь. Вы наверняка верите в чудеса, не так ли? Я прав? Отлично! Тогда слушайте. *** С чего бы начать? Знаете, случается так, что человек испытывает чувство тоски, которому не может найти объяснения. Он живет, из года в год занимается повседневными делами, работой, влюбляется, женится, разводится, воспитывает детей. Развлекается, когда позволяют время и деньги, а когда не позволяют – все равно развлекается. Может быть, полагает себя вполне счастливым. Ан нет! Глубоко внутри скребут коготки, звучит еле слышный голосок: «Чувак, этого мало! Ты чего-то хочешь, чува-ак! И пока у тебя этого не будет – не видать тебе покоя, не видать, не видать…». Гаденький такой голосок. Предательский. Потому что он хочет что-то предложить, но не предлагает. И краски жизни блекнут. Прав голосок! Иногда так сильно схватит, скрутит, в испарину бросит, что скажешь себе – да, чего-то совершенно точно надо, чтобы душа радовалась. И вроде бы знаешь, чего, но оно всегда ускользает, размывается и остается внутри, снедая и мучая. Подобное испытывал и я. Дело было не в желании кучи баб, дорогой машины, миллионов на банковском счету или крутой карьеры, ибо я считал, что не стоит страдать о несбыточном. Дети, семья? Я верил (и до сих пор верю) в то, что однажды они появятся. Никогда не переживал по этому поводу. Короче говоря, присутствовало нечто, не дающее ощутить себя целостным (кстати, это определение дал не я). Спасался я двумя способами. Зимой максимально загружал себя работой, а летом – путешествиями. На дачу и обратно в город. Но как-то раз, в июле, плюнул на все, совершил ритуальное убийство копилки и рванул на пару недель в Египет. Понежиться на сорокапятиградусной жаре. Думал, погуляю среди пирамид, полюбуюсь на местных красавиц. Проверю, правда ли Сфинкс суть существо, прежде всего, безносое. А там, глядишь, и голосок заткнется. Как бы не так! Началось все с катания на квадроциклах. Когда хозяин машин стал показывать, как в квадроцикле все устроено и куда нажимать, я сразу почуял – темнит, окаянный. Квадрик-то не мыт, весь в пыли и песке, мотор фырчит натужно, чихает. Рухлядь, а не аппарат. Но я все равно сел и рванул прямо в пустыню, не стал хозяина дослушивать. Он что-то кричал вслед, кулаками махал. Очень разозлился, должно быть. Или со мной хотел ехать, только дудки! Я простор люблю. И водить умею. Квадрик кряхтел, подпрыгивал на ухабах, прокладывая путь сквозь пески. Солнце стояло высоко, от земли поднимались волны жара, превращая горизонт в подобие зыбкого студня. В лицо, закрытое арафаткой и очками, бил горячий ветер. За полчаса я отъехал довольно далеко от базы, но ее все равно было хорошо видно, благо повсюду раскинулась сплошная равнина. Вдали величественно тянулись ввысь острые концы великих пирамид. Я решил остановиться и передохнуть, полюбоваться хоть и довольно скучным, но все же необычным пейзажем. Напрасно, потому что коварный квадрик сейчас же заглох и наотрез отказался заводиться. За следующие полчаса я прошел все стадии отношений с неработающей техникой, от ласкового ворчания до яростного пинания нахала в желтый пластиковый зад. Бесполезно. Пациент был мертв совсем. Я бросил в него горсть песка напоследок и побрел туда, откуда приехал. Прошел час, а может и больше. Все складывалось не то, чтобы очень плохо. Просто ужасно! Я явно заблудился, потому что в один момент просто не увидел очертаний базы на горизонте. Исчезли даже пирамиды, что было вовсе скверно. Гибельную картину дополняло полное отсутствие у меня запасов еды, воды и некстати севший аккумулятор смартфона. Пустыня, бездушная и голая пустыня окружала меня. Через некоторое время я стал просто телом, движущимся на автопилоте. Если бы я упал, то уже не смог бы подняться, и не рассказывал бы вам сейчас эту историю. Но я не упал, а продолжал брести в состоянии полного отупения. Пока не заметил дорожный знак. Да, самый обыкновенный дорожный знак, «Начало населенного пункта». Синий прямоугольник с белой каймой, торчащий посреди пустыни. Я человек образованный и слышал про миражи, а потому шел прямо на знак до тех пор, пока не треснулся об него лбом. Вот тут я немного очухался и присмотрелся внимательнее. Две буквы в названии, написанном на чистейшем русском языке, были закрашены черной краской, так что получалось «Коткино». Внезапно в голове мелькнуло слово «Котощеевка», всплывшее, не иначе, из самых темных глубин подсознания. Вспоминать, с чем оно связано больше – с котами или щами, я не имел ни сил, ни особого желания. И вообще, мне было все равно – «Коткино», так «Коткино». Черт с ним. – Черт с тобой, – ехидно поправил меня чей-то голос. – Тьфу ты! – вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Передо мной стояло весьма странное существо: низенький человечек в длинном черном балахоне до пят. Кожа его рук и лица имела ярко-красный цвет, лоб украшали изящные тонкие рожки, едва прикрытые волосами. Правда, удивило меня не это. Мало ли, кого можно встретить посреди пустыни? Поразительным было наше сходство. Точнее, лицо человечка являлось карикатурой на мое собственное: нос был более длинным, уши остроконечными, подбородок сильно выдавался вперед, а черные глаза не имели зрачков. – Про Него лишний раз не надо, – поморщился человечек. – Пиво будешь? – он, словно заправский фокусник, извлек из рукава ледяную банку и бросил мне. Звучит кощунственно, но в тот момент я, измученный жаждой, продал бы душу за эту банку. – Спасибо, – искренне поблагодарил я, вылакав все до донышка. – Всегда рад. Mens sana in corpore sano! (В здоровом теле здоровый дух - лат.) – изрек он. – Ну что, идем? – Подожди. Во-первых, ты – кто? – Как это кто? – удивился он. – Черт, конечно. Вообще я предпочитаю другие имена, но раз ты меня так назвал, пусть так и будет. Нам уже пора. Пиво сделало свое дело. В моей голове слегка прояснилось. – Ты хочешь обмен? – спросил я его. – Поможешь найти дорогу на базу квадроциклов, а я должен буду пообещать тебе душу или своего первенца? При таком раскладе я еще должен подумать… – Душу первенца? – поскучнел Черт. – Что за средневековье? Души давно не котируются, а никаких первенцев нам никто никогда не отдавал, это гнусная клевета завистников. Слушай. Можно сказать что да, я действительно помогу тебе попасть домой. Более того – если ты будешь делать то, что я говорю, в конце пути я покажу тебе то, чего тебе так не хватает. Без чего ты не ощущаешь себя целостным. И потом, какие у тебя варианты? Я огляделся вокруг. Вариантов не было. Я кивнул. Черт оскалил клыки в улыбке, и указал на огромный бархан впереди. – Давай туда, – сказал он и засеменил рядом, то и дело путаясь в своем балахоне и отпуская по этому поводу матерные ругательства. Его макушка едва доходила мне до пояса. – А зачем куда-то идти? Почему бы тебе не сделать все сейчас? – задал я вполне резонный вопрос, но как раз в это время Черт снова запнулся и пробурчал что-то о нерушимых правилах игры. После некоторых раздумий я решил считать все происходящее сном и просто плыть по течению. Ведь любой сон когда-нибудь да заканчивается. А там посмотрим – может быть, меня уже спасли? Не лежу ли я сейчас где-то в египетской больнице с капельницей в вене? Мысль о том, что я попросту помер, и мое тело доедают скорпионы почему-то не приходила мне в голову. Мы взобрались на бархан, потом спустились с него. Было очень хорошо. Березы и осины приятно шумели на ветру, под ногами расстилался зеленый травяной ковер. Иногда слышались детские крики, призывное мычание недоеной коровы или собачий лай. В воздухе мельтешили капустницы. Проселочная дорога сделала поворот, и перед нами открылась деревня: аккуратные избушки, соединенные дощатыми заборами. – Значит, так, – предупредил Черт, дернув меня за рукав. – Когда окажемся в деревне, ни с кем не заводи разговор, и никуда не заходи. Ничего не проси и не принимай от других. Иначе с твоим возвращением ничего не выйдет. Просто иди вперед, пока не минуем последний дом. Ясно? – Гори-гори ясно, чтобы не погасло, – ни к селу, ни к городу пробормотал я и кивнул. Деревня как деревня. У меня дача в такой же, разве что местных там совсем не осталось. А здесь, похоже, наоборот – люди жили долго и довольно счастливо. Молодые крутобедрые хозяйки в сарафанах и цветных платках выходили из ворот что-то вылить на дорогу или позвать домой резвящихся детей. С завалинок детишкам беззубо умилялись древние старухи. Мужиков видно не было, но они давали о себе знать стуком молотков и визгом пил, доносившемся чуть ли не из каждого двора. Пахло дымом и свежим навозом. Полная идиллия, вот только на нас не обращали внимания. Нас нагло игнорировали! Никто даже не попытался подойти или хотя бы окликнуть. Хоть бы Черта испугались, что ли. Встречная дворняжка деловито обнюхала мои ноги и побежала дальше, наплевав на моего спутника, словно существа из ада встречались здесь на каждом шагу. Еще у местных наблюдалась забавная тяга к перьям. Самые разнообразные перья – от петушиных до вороньих и даже павлиньих, были развешены на всех заборах, как белье после стирки. Перья были вырезаны на ставнях и намалеваны на стенах избушек. Кроме того, на всех воротах появились одинаковые надписи «Надейся, всяк сюда входящий». Заметив их, Черт почуял неладное. Он остановился, и настороженно потянул носом воздух. – С ходу не выгорело, – пробормотал он раздраженно. – Но как он действует! Crassa Minerva (просто, грубо – лат.)! Хотя, еще посмотрим, – добавил он, обращаясь уже ко мне. – Осталось немного. И действительно, конец деревни был совсем близко – за последними домами шумела лесная чаща. Мы двинулись дальше, но по мере нашего продвижения улица становилась все более узкой. Дома сдвигались, люди около них почти застыли на месте, как при сильно замедленной съемке. – Быстрее, б…! – завопил Черт, и в этот момент я остановился, потому что услышал женский смех. Он отчетливо доносился из завалившейся на бок избушки по правую руку от меня. С виду этот образец старорусского деревянного зодчества не отличался от всех прочих. Открытые ставенки, следуя местной моде, были обклеены разными перьями. Надпись на воротах советовала каждому гостю на что-то надеяться. Но там, внутри, смеялась девушка. Этот загадочный смех не был смехом радости. Он не был вызван удачной шуткой, в нем не было ни намека на торжество или издевку, а чувствовалось только одно – удовольствие. Я стоял и слушал, а Черт нервно прыгал вокруг меня, перемежая отборный русский мат с латинскими изречениями, теребил за штаны, умоляя идти дальше. – Постой, – сказал я. – Я что-то устал. Давай зайдем на пять минут? Кстати, слышишь – кто-то смеется? Любопытно. – Да ты что? – оторопел Черт. – Да как же так? Какой там еще смех? Ну, и что – смех? Люди веселятся, а мы помешаем. Неудобно! И вообще нельзя! Я же говорил – никуда не заходить, ни с кем не говорить. Пойдем, ты обещал меня слушать! Я тебе пивка еще одолжу из личных запасов. Холодненького! Но ноги уже несли меня к воротам. Было не заперто. Я зашел в пустой двор, поднялся на рассохшееся крыльцо и очутился перед невысокой деревянной дверью. Я поднял руку, чтобы постучать, но тут дверь открылась сама, да так резко, что я еле успел отскочить. В проеме стоял еще один лилипут. Этот тоже походил на меня, только был куда красивее. Тут уж, скорее, плохой карикатурой являлся я сам. Все портил его наряд. Одеждой жителю избы служил грязный холщовый мешок, в каких обычно хранят овощи. За его спиной я рассмотрел бутафорские лебединые крылья, пристегнутые ремнями к плечам. Из основания крыльев торчал штырь, к которому была приварено кольцо из проволоки так, что приходилось точно над головой человечка. Повисла пауза. – Ангел? – спросил я, просто чтобы что-нибудь спросить. – Приветствую, – улыбнулся он, и помахал рукой Черту, выглянувшему из-за моей спины. – Cacator (засранец - лат.), – пробурчал тот, показывая змеиный язык, однако Ангел не остался в долгу и немедленно показал свой. Затем он поправил крылья и посторонился. – Добро пожаловать, – пригласил он. – Надейся, всяк сюда входящий. Когда он отошел, смех стал громче. Любопытство охватывало меня все сильнее. Теперь к нему примешалось и чувство узнавания – мне показалось, когда-то давно я слышал именно такой смех. Я непременно должен был пойти и выяснить, в чем дело, а потому смело перешагнул порог. Ангел последовал за мной, чуть позади него топал Черт. Он был так зол, что слегка светился красным в полумраке сеней, а из его ноздрей валил натуральный дымок. Похоже, он ничего не мог со мной поделать. Еще раньше я догадался, что являюсь в какой-то степени хозяином положения. В противном случае Черт угрожал бы мне или пытался причинить вред, но вместо этого он лишь ныл, ругался и сулил пиво. Поглощенный происходящим, я решил не обращать на него внимания. Смех не переставая звучал в моих ушах, а может быть, в голове. Чтобы сохранить ясность мысли, я принялся считать огромные колонны из черного мрамора, мимо которых двигалась наша странная процессия. Ряды этих колонн тянулись далеко вперед, верхушки их уходили вверх и скрывались во мраке. Одна, две, три, четыре… я сбился на сотой. Стало прохладно. Я повязал арафатку вокруг шеи, чтобы не застудить горло. Внезапно Ангел исчез. Но я успел заметить, как его крылья мелькнули за одной из колонн, бросился за ним, и… Изумительная картина открылась передо мной. На небе не было не единого облачка, лазурные морские волны, слегка пенясь, набегали на белый песок дикого пляжа. Пели птицы, воздух был чистым и влажным. Три девушки, три обнаженные нимфы – две блондинки и шатенка, сразу же приковали мой взгляд. Шатенка полулежала на белом шезлонге, заложив руки за голову, демонстрируя все прелести загорелого тела. Из-под широкополой соломенной панамы выбивались длинные локоны цвета воронового крыла. Она была стройна, но не до такой степени, чтобы казаться тощей: капелька лишнего веса делала складочки на животике, упругие бедра и грудь невероятно соблазнительными. Но главное было в том, что красавица – смеялась! [/more] 2. [more]Да! Это был тот самый смех! А причина его поразила меня своей простотой: блондинки щекотали загорелую богиню, да как! До сих пор мельчайшие детали этой сцены встают у меня перед глазами, а в своих снах я часто навещаю тот пляж… Хорошо, хорошо – продолжаю! Одна блондинка, улыбаясь, водила большим пером по телу брюнетки. Она начинала с шеи, спускалась к подмышкам и задерживалась там ненадолго, слегка встряхивая перо так, чтобы кончики как можно чаще касались нежной кожи. Вторая блондинка сидела на коленях у ног девушки и щекотала ей пятки двумя мелкими, более жесткими перьями. Она водила ими то сверху вниз, то по контуру стопы, каждый раз уделяя внимание пальчикам. Равномерно, без резких движений. Брюнетке (и мне) происходящее явно нравилось. Она смеялась от удовольствия, обнажая зубки; смех был ровным, мелодичным и приятным… Я ощутил возбуждение и устыдился, ибо оно выпирало из штанов уж слишком явно, а рядом находилось, как – никак, божественное существо. Мало ли что. Однако за мной никто не наблюдал. Ангел, сложа руки в молитвенном жесте и пустив слезу, смотрел на то, как щекочут брюнетку. Черта все это вообще не интересовало. Он раздобыл палку и чертил на песке фаллосы всех форм и размеров. Вскоре мягкая щекотка блондинкам наскучила. Как видно, они ожидали от своей пассии более ярких эмоций. Та, что занималась ногами, неожиданно бросила перья и стала быстро скрести пятки брюнетки ноготками. Одновременно она принялась облизывать нежные ямочки между пальчиками, припав к ним, словно усталый путник к сосуду с прохладной водой или алкоголик к стакану сивухи. Мелодичный смех тут же сорвался на удивленный хохот, брюнетка инстинктивно дернулась. Ее коллега тоже забросила перо и приникла к загорелому животику, проникая языком в аккуратный пупок. Руки ее шаловливо шарили по телу брюнетки. Та извивалась от хохота, а сама прижимала голову блондинки к животику, едва заметно толкая ее ниже – к разгоряченному лону. Ангел испустил мечтательный вздох. Я больше не мог сдерживать себя. Я не заметил, как сделал два шага вперед, и оказался прямо у лежака. Перо – маленькое, сине-зеленое, лежало у самых моих ног… Тут брюнетка впервые заметила меня, обожгла взглядом, в котором я уловил призыв. Я подобрал перо и подошел, а она сама, не прекращая смеяться, дала мне ногу. Если бы вы могли видеть мое лицо, то сказали бы, что именно так улыбаются дебилы. Ее изящная стопа отлично уместилась в моей ладони. Я выдохнул… Школьный гул ничуть не мешал нам. Где-то далеко гремела множеством голосов перемена, а здесь, в огромном и прохладном спортзале не было ни души – только я и Настя. Да! Теперь я был совершенно точно уверен, что все это однажды уже происходило со мной, и был такой же зал, а девушку звали именно Настя, Анастасия. Ее ступня по-прежнему была в моих руках. Она смотрела на меня, едва дыша… Я провел пером… – Стоп! Остановитесь, вашу мать! – воскликнул Черт, который наблюдал за мной из баскетбольной корзинки, повиснув там вниз головой. – Моя очередь! Затем он ловко спрыгнул. Мы втроем – Я, Ангел и Настя оторопело уставились на него. Черт выглядел не очень. Его рожки удлинились, сам он заметно ссутулился, пальцы стали толстыми и узловатыми, ногти превратились в когти. Метаморфозы произошли и с Ангелом. Он, наоборот, прибавил в росте и отрастил волосы, а вместо мешка заимел какую-то белую простыню. Крылья, даром что ненастоящие, слегка подрагивали, хотя сквозняка я не чувствовал. – Ты не имеешь здесь силы, – возразил Ангел. – Не мешай. Это вообще не твое дело. – Как же, с..ка! – оскалился Черт. – Хренушки! Раз я здесь, значит это позволено, игра идет. У меня право одного шанса! –Хм, этот красножо… э-э… мой коллега прав. Таковы правила, – развел руками Ангел. – Все в руце Божией. – Ребята, а, ребята, – забубнил я, решив воспользоваться паузой. – Может, я просто пойду? Нет, мне с вами очень интересно, круче вас никого! Вот только мой квадрик заглох, а я должен его вернуть. А он в пустыне. А я здесь… не знаю где. Представляете, сколько сейчас стоит новый квадроцикл? Хотя зачем вам это знать? У вас там на облаках ездят, или на сковородках, или еще на чем полезном в хозяйстве… – Заткнись! – грубо оборвал меня Черт. – Закрой варежку, драный…! – Ты чего на меня маты гнешь? – удивился я. – Потому что ты слабак! Тряпка! И всегда таким был! А я еще пиво на него переводил, на этого придурка! BARBA CRESCIT, CAPUT NESCIT (Борода выросла, а ума нет, - лат.)! Вот так! Он щелкнул пальцами, и мир снова изменился. Точнее, исчез вовсе, потому что я оказался в сплошной темноте. Затем сам собой возник огненный круг. Стало адски (я не шучу) жарко. Хуже, чем в пустыне. И пива на этот раз не было. Зато передо мной возник стакан лимонада со льдом. Его протягивал Ангел. – Теперь я угощаю, – сказал он невесело. – Удачи. Он там заканчивает приготовления. И раз, два… Пламя возвысилось. Рядом со мной появилось любопытное сооружение, похожее на стол. Четыре ножки поддерживали массивную столешницу в виде буквы X, к которой была привязана ремнями все та же Настя. Отблески пламени красиво пробегали по ее вспотевшему обнаженному телу. Рот девушки закрывал кляп, взгляд был исполнен ужаса. Она извивалась, пытаясь освободиться. – Жаркое подали? – жутко неудачно пошутил я. Мне никто не ответил. Тем временем, рядом с Настей материализовался еще один длиннющий стол, на котором были разложены плетки, хлысты всех размеров и форм (я с радостью подарил бы пару таких моему деревенскому соседу – коноводу), неизвестного назначения крючки, цепи, зажимы, какие-то шарики на ниточках, бельевые прищепки, и еще, и еще… Короче говоря, весь ассортимент хорошего хозяйственного магазина и секс-шопа (однажды я заходил, исключительно из интереса) одновременно возник передо мной. Настя протестующе замычала – это Черт подобрался к ней и принялся щипать за соски. – Иди сюда и сделай это, – заговорил он, тяжело дыша. – Оставь детские игры с перьями! Посмотри! Женщина, ее тело – все в твоей и только твоей власти! Бей ее, унижай, делай, что хочешь – она твоя! Ты – мужчина. Ты – победитель! Охотник! Перед тобой невинная, беззащитная жертва! Она хочет тоже – смотри! С этими словами Черт подскочил к Насте сбоку, засунул руку ей в промежность и стал массировать клитор быстрыми круговыми движениями. Девушка снова что-то замычала, и вдруг резко вскрикнула – хвост Черта со присвистом прошелся по ее телу, как хлыст; нежный живот пересекла розовая полоса. Сказать, что я вожделел ее в этом момент, значит не сказать ничего. У меня дрожали ноги и кружилась голова, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Стучало в висках – бух, бух, бух… Я резко подошел к Насте, рука моя автоматически расстегивала ремень… – Нет… – горестный шепот ангела был подобен легкому порыву ветра. – Это не по правилам… – Пошел ты и твои правила! Тысячу раз да! – торжествующе завопил Черт. – Твой Бог создал только секс! Вот все, на что хватило его фантазии! Секс для продолжения рода, и жалкая подачка в виде мимолетного удовольствия! Мой повелитель сотворил из секса нечто грандиозное! Открыл человеку миллиарды вариантов наслаждения, бесконечного, как вселенная, яркого, как взрыв сверхновой! Твой Бог превозносит дух, а мы - материю! Веками мы совершенствуем его «самое совершенное» творение, вгоняя его в порок! Эй, ты! Давай! Возьми плеть, вибратор, что угодно и трахай, пытай, насилуй, рви, убивай! Этого ты так хотел! Это не давало тебе спать по ночам! Я же знаю! Я вижу твою личную бездну и то, что сокрыто в ней! В темноте образ Черта снова исказился. Это был мускулистый гигант с огромными крыльями, сотканными из самой тьмы. Его голос ревел и завывал, глаза полыхали пламенем. Не Черт – Демон, в истинном своем обличье, могущественный и страшный, нависал надо мной, над Настей, над Ангелом. – Трахнуть? Прямо при вас, что ли? – пискнул я. – Я стесняюсь. – Э-э… Мы отвернемся, – растерялся Демон. Никакого иного выхода из положения я, признаться, не видел. К тому же, этот был еще не самым плохим. Обнаженное тело манило меня, я горел от страсти и вожделения. Это мешало думать, не давало сосредоточиться. Наконец, я сломался. Я протянул руку и провел пальцем по животу своей жертвы; по коже, красиво покрытой испариной. – Я победил! Vae Victis (Горе побежденным, - лат)! – гудел Демон. – Но перед тем, как начать, сделай кое-что еще. Убей Ангела! Ты это можешь! Уничтожь его раз и навсегда, разберись с этой сучкой на столе, и закончим! Ты вернешься домой и никогда уже больше не будешь такой тряпкой! Только не ты! Я улыбнулся. Так все и будет. – Ангел! Он покорно приблизился, опустив голову. Он похудел, крылья едва висели на нем, локоны потускнели. – Спиной ко мне, – приказал я. Он повиновался. Я почувствовал холодную рукоять ножа в своей правой ладони. Я занес руку над Ангелом… И отбросил нож прочь! Он откатился в темноту, жалобно звякнув. – Что ты делаешь?! – завопил Демон. – Следую своей природе, – усмехнулся я. – Ты же этого хотел? Не волнуйся. Ты увидишь ее мучения. С этими словами я схватил Ангела за крыло и выдрал шикарное серо-белое перо. [/more]
Ответов - 16
Коракс: 3. Не знаю, в какой именно момент, но я вспомнил. Все встало на свои места. Это случилось очень давно. Я тогда учился в десятом классе, и не мог спокойно смотреть на ножки сверстниц (да и девочек постарше, и даже девушек). Особенно в летнюю пору, когда на смену ненавистным сапогам и калошам приходили сандалии и босоножки. Я то и дело представлял себе, как щекочу их всех, одну за другой, прикасаюсь к таким разным, но одинаково милым ступням, слышу смех. По ночам я не мог заснуть, а если и засыпал, то видел во сне только ИХ. Но одни ножки я желал особо. Девочку звали Настя, она была годом старше меня. Я увивался за ней… Я делал все, что она просила, даже помогал с уборкой дома. Там, в ее комнате, висели картины, писанные отцом – художником. Русская деревня на одной, а на другой – дикий тропический пляж. Я подолгу смотрел на них, представляя Настю то лежащей в высокой траве босиком, то обнаженной на белом песке. А потом я умолял позволить мне сделать это, и однажды – о чудо! – она согласилась. Дождавшись конца школьного дня, мы забрались в спортзал (я сумел раздобыть ключ). Она села на прямо на пол, сняла туфельки и колготки, протянула мне два своих сокровища… Вне себя от счастья я нежно прошелся пальцами по ее стопам, почесывая их нежно и осторожно, чтобы у нее не возникло желания резко отдернуть ноги. Настя засмеялась, и этот смех был не похож ни на какой другой. Время для меня остановилось – я мог бы продолжать щекотать ее вечно, но вдруг Настя подняла одну ножку и игриво дотронулась пальчиком, самым краешком его, до моих губ. И тут в зал на полном ходу влетели они! ВСЕ мои одноклассники и еще какие-то незнакомые ребята… Они смеялись! Они хохотали, тыча в меня пальцами, называя извращенцем и импотентом, и Настя смеялась вместе со всеми! Она устроила это шоу! Развлекуху! Как, какими словами передать те ужас и отчаяние, что испытал я тогда? Помню, как я бежал из школы домой, чуть не попав под машину. Как лежал, закрыв голову подушкой, а перед глазами были их лица и рты, раззявленные от смеха, лезущие со всех сторон, наплывающие друг на друга. Помню долгие насмешки и обидное, унизительное прозвище «щекотушка»… Теперь хорошо помню, а ведь однажды, после поступления в ВУЗ, мне удалось все это забыть. Начисто вычеркнуть из памяти. Просто чтобы не сойти с ума, нужно было убедить себя в том, что этого не было. И что я – обычный человек без особых пристрастий. Чтобы больше ни за что, никогда… Но страсть, загнанная на задворки разума, переставшая быть осознанной – осталась. *** Передо мной, окруженная пламенем, лежала именно она. Сильно повзрослевшая, но все-таки она. Теперь я знал, зачем я здесь, что должен делать. Я показал перо Насте и угрожающе помахал им из стороны в сторону, надеясь, что она узнает меня. Мне даже показалось, что узнала. В любом случае, щекотка пером была бы для нее слишком легким испытанием. Поэтому я отыскал на столе с «инструментами» десяток наперстков с когтями. Мои пальцы превратились в настоящее орудие возмездия. Я начал с того, чтоб было мне когда-то обещано – когти заскребли по нежной коже ее ступней, быстро, хаотично, охватывая всю их поверхность целиком. Настю будто ударили током – она содрогнулась и сразу сорвалась в полусмех – полувизг, в котором больше не было ноток удовольствия. Некоторое время спустя я дал ей отдышаться и изменил тактику. Крепко зажав пальцы ее правой ступни в кулаке, я начал щекотать беззащитное место под ними одним когтем, вызвав приступы дикого хохота. Ее стопы были увлажнены и невероятно чувствительны. Затем я привел Настю в настоящее неистовство: медленно, очень медленно стал водить когтем по самому краю внутренней стороны стопы, не позволяя отдернуть ногу. От пятки до пальцев, снова немножко под ними, и обратно, вниз, по своду. Иногда я хулиганил, переходя на быстрый темп, но чаще делал все медленно, растягивая ее мучение. Когда настины пятки покраснели и стали горячими на ощупь, когда она стала больше вскрикивать, чем смеяться, я перешел к другим частям ее тела. Я взял электрическую зубную щетку и принялся выписывать круги на бедрах Насти, стараясь чаще задевать самые нежные участки, ближе к источнику женского наслаждения. Поверьте, я никогда не умел ничего такого… Просто разум уступил место голым инстинктам. Как хищный зверь чувствует, где самое тонкое место на шкуре жертвы, чтобы впиться туда зубами, так же и я ощущал наиболее щекотливые участки тела, которое намерен был довести до изнеможения. Настины ноги мелко тряслись, вибрации передавались выше, заставляя аппетитно колыхаться полные груди. Я перевел щетку в ложбинку между лобком и животом девушки, водя из стороны в сторону, и одновременно щекотал ее пупок жестким перышком. Мне уже не требовалось совершать физические действия, чтобы достать нужный предмет, все появлялось само собой, стоило лишь подумать об этом. Я вертел перышком внутри пупка, иногда доставая его и вычерчивая различные фигуры на ее мягком животе. Я почувствовал, как этот животик совершает движения мне навстречу, вместо попыток увернуться. Тогда я прекратил все, обошел стол и, погладил ее грудь, помяв между пальцами сосок. Настя застонала. Дыхание ее при этом было тяжелым, тело больше не могло оказывать сопротивления. – Помнишь меня? – спросил я. – Помнишь школьный спортзал? Она покачала головой – нет. Может, солгала. – «Хорошо же», – подумал я. Хотел ли я действительно причинить ей вред, сделать больно? За то, что когда-то сделала со мной она. Такие мысли проносились в моей голове, но в сердце так и не возникло ожесточения, и они улетали прочь, бледные, едва оформившиеся. Да, я начал с мести. Но теперь просто делал то, что мне нравится. Вот и все. Никто не смеялся. Никто не осуждал меня. Я был сильным и смелым. Моя ладонь легла на ее лобок, средний и безымянный пальцы охватили взбухший клитор. Я стал двигать ими, сначала медленно, но постепенно увеличивая темп. Я старался задевать не только сам клитор, но и пространство, близкое к щели, слегка проникая в нее. Настя стонала без перерыва, тянула одну и ту же ноту. Внутри она была тоже влажной, и мне не потребовалось много времени, чтобы довести ее почти до предела. Я представлял, как ее ощущения усиливаются от неподвижности. Как ей хочется освободить руки, чтобы схватить себя за жаждущую наслаждения грудь. Или, как вариант, чтобы убить меня. Как только я ощутил, что предел близок, я убрал руки и стал неистово перебирать ее ребра, периодически щипая за грудь и за живот. Это был даже не смех, а истеричный крик. Крик разочарования! Не давая Насте возможности привыкнуть, я напал на подмышки, собрав пальцы в щепотки и мелко перебирая ими, потом снова начала мастурбировать ее, и повторял процедуру раз за разом, меняя положение, доводя ее до безумия наслаждением и щекоткой, не давая кончить. Сам я кончал, быть может, десятки раз, а быть может и ни одного – я пребывал в эйфории и ничего, кроме моих действий, женского тела и издаваемых им звуком просто не существовало. Настя дрожала, глаза ее закатились, из горла вырывался звериный рык. Я в очередной раз остановился – она неистово задергалась. –По..жа… – донеслось до меня, но я ее понял. И повторил свой вопрос, продолжая медленно шевелить пальцами, не давая ей остынуть. Настя собралась с последними силами, приподняла голову, взглянула на меня. Ее взгляд сказал мне все. Теперь она узнала. – Я не стану, – сказал я. – Не стану бить тебя или пытать. Не стану насиловать. Я понял и принял то, что есть во мне, и это – прекрасно. Отныне я хозяин своих желаний, но клянусь, что они никогда, никому не причинят вреда. С этими словами я задвигал рукой как можно более быстро, сосредоточившись на кончике ее клитора… Вопль девушки совпал с еще одним воплем. Кто-то большой, черный, косматый, бросился на меня. Его широко раскрытая вонючая пасть была полна острых акульих зубов, готовых разорвать меня. Длинные рога могли легко проткнуть меня насквозь. Но этого не случилось. Высокая сияющая фигура, грозная в своем величии, встала на пути чудовища. Мощные белые крылья своими взмахами создавали потоки ветра, меч и нимб над головой горели голубым огнем. Они столкнулись, наконец, оставшись один на один в своей извечной вражде, и столкновение это громом разорвалось в моей голове... Снова осталась лишь тьма и я посреди нее. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем родились первые слабые звуки и сияние. Они обретали объем, становились громче и ярче, пока не воплотились в писк медицинского аппарата и режущий глаза свет лампы. Я был жив. Я улыбался новой жизни, которая уже никогда не будет прежней. Вот так, друзья. Как говорится, хотите верьте, а хотите – нет. И, предвосхищая ваши вопросы – разыскать настоящую Настю мне так и не удалось. Но, если однажды я встречу ее, то клянусь Богом и Сатаной – она вспомнит школьный спортзал.
trickster: Решил не торопиться и ограничился для начала первой главой. Это надо смаковать! Во-первых, прекрасный стиль. Признаться, после качественной, но немного суховатой "Нулевой", не ожидал такого пиршества. Плюс - увлекательный оригинальный сюжет. Плюс - любимые постмодернистские игрушки. Несколько цитат из первой главы, на которых у меня вырывалось "Ага!" или "Ух ты!" Коракс пишет: Поразительным было наше сходство. Точнее, лицо человечка являлось карикатурой на мое собственное...Тут и ага и ух-ты сразу. По послевкусию - вроде бы Гофман... Коракс пишет: ...а черные глаза не имели зрачков.Then... Now! Supernatural. Коракс пишет: Мы взобрались на бархан, потом спустились с него. Было очень хорошо. Березы и осины приятно шумели на ветру, под ногами расстилался зеленый травяной ковер.Фантастические переходы между пространствами встречаются и дальше. Напомнило "Хроники Амбера" Желязны. Коракс пишет: Души давно не котируются, а никаких первенцев нам никто никогда не отдавал, это гнусная клевета завистников.Лично мне сразу вспомнился Каэр Морхен, но мотив фольклорный и встречается много где. Вторым делом вспомнилось откуда-то из Роу - перед носом царя из тазика поднимается рука, грозит пальцем - и скрежещущий голос Милляра: "Должок..." Кстати, вот он: Коракс пишет: За его спиной я рассмотрел бутафорские лебединые крылья, пристегнутые ремнями к плечам. Из основания крыльев торчал штырь, к которому была приварено кольцо из проволоки так, что приходилось точно над головой человечка. Повисла пауза.Смеялся. Напомнило Пелевина. Коракс пишет: ...вместо этого он лишь ныл, ругался и сулил пиво. Коракс пишет: капелька лишнего веса делала складочки на животике, упругие бедра и грудь невероятно соблазнительными.Прекрасное наблюдение!
Коракс: trickster пишет: спасибо) Интересно твое мнение в целом, обо всем рассказе. Там не главы, просто, памятуя о той же "Нулевой", разбил на несколько частей для удобства восприятия. trickster пишет: Фантастические переходы между пространствами встречаются и дальше. Напомнило "Хроники Амбера" Желязны. Вот это замечательное наблюдение! Здесь вышло забавно. Несмотря на то, что "Хроники Амбера" - одна из моих любимых фэнтэзи-саг, здесь я этого сходства не планировал. Сейчас вижу, что похоже - амбериты и хаоситы такие вещи делали на раз- два. trickster пишет: Лично мне сразу вспомнился Каэр Морхен Почему? Ведьмаки вроде не отрицают факта забирания младенцев)))
adm-shekotun: ну, что... Мне покатило ;))) Уже после слов про пиво ;)). Язык, стиль... Молодец!
Таира: Понравилось! Фантазия, юмор, и, конечно же, Тема,- всё на высоком уровне!)))
trickster: Долго думал, что написать в целом про рассказ. Так и не придумал. Кроме того, что это новое пополнение в копилочку лучших тематических текстов. 2-я и 3-я главы не разочаровали. Наоборот. Вообще, трудно писать про хорошие рассказы. Всё так складно, что не за что уцепиться. А! Ужасно понравился чёрт, свисающий вверх ногами из баскетбольной корзины! И таких замечательных безобразий в рассказе масса... И тут я всё-таки придумал к чему придраться. Победа добра в концовке выглядит немного искусственно. Как deus ex machina. Мне показалось, что такой оборот не вытекает из логики рассказа и характера героя. Я ожидал, что герой обманет и беса, и ангела - и сделает по-своему. Но это правильно. Совсем без недостатков писать нельзя. От этого умирают молодыми! А у нас форум половых извращенцев со странностями, а не общество мёртвых поэтов. В общем, на мой взгляд - это большая творческая удача .
Wilka: Ну, так герой и сделал по-своему, разве нет?
Коракс: trickster спасибо за подробный отзыв! Я согласен с его критической частью, потому что сам чувствую - где-то пострадала мотивация персонажей. Только не героя (его-то за ручку ведут, у него самого задача-минимум - понять, жив ли он еще, а максимум - вернуться в реальность). Скорее всего, мотивация черта и ангела не до конца выстроена, вот в чем дело. Я не сильно люблю читателю разжевывать какие-то вещи, и здесь это явно не пошло рассказу на пользу. Я могу рассказать, что закладывал туда, но, если интересно - в личке, чтобы не спойлерить.
Wilka: Вот ведь - БЛИН!!!! В любом опусе ищут слабость мотивации.... Что отбивает мотивацию писателей, настоящих и будущих...(((
adm-shekotun: Wilka пишет: Что отбивает мотивацию писателей, настоящих и будущих... Тут ведь как. Можешь не писать и не пишешь. А если не можешь не писать - пишешь. А Коракс - молодец. Судя по результату, с мотивацией у него порядок ) trickster пишет: Победа добра в концовке выглядит немного искусственно А победа добра очень часто алогична. Вспомним, хотя бы, того же Айвенго...
Коракс: Просто автор никогда не бывает доволен своим творением на 100%)) А критика может отбить желание писать (если оно есть внутри - прав adm-shekotun) только у слабых духом))
trickster: Wilka пишет: В любом опусе ищут слабость мотивации...У римлян была поговорка: "Дошло до триариев." Это были самые опытные и хорошо вооружённые воины легиона, которых вводили в бой, когда становилось действительно жарко. Когда критики доходят до мотивации, это примерно тоже самое))). Значит, автор настолько хорош, что ни к чему, кроме мотивации и не прикопаешься. То есть, "у вас, милостивый государь, проблемы только с мотивацией" - это тонкий комплимент . adm-shekotun пишет: Вспомним, хотя бы, того же Айвенго...Ага! Только там не "deus ex machina", a "Lionheart from Salem" .
Wilka: ОК, постараюсь написать так, что у героев не будет ВООБЩЕ никакой мотивации. Мысль уже есть и я её думаю...))) Мотивация будет только у автора...Повыпендриваться покруче, разумеется!)))
Коракс: Админ наш так и написал только что у себя в "Лукоморье". Там мотивации в принципе ни у кого нет, но от этого рассказ хуже не стал)
Лея: Вставлю и я свои 5 копеек, добравшись наконец ненадолго до интернета)). Понимаю, что с комментарием запоздала, но лучше поздно, наверное...). Коракс пишет: Скорее всего, мотивация черта и ангела не до конца выстроена, вот в чем дело Я сначала тоже об этом подумала, потому что эти образы несколько размыты, но потом вот к какому выводу пришла. Нет никаких образов здесь (на мой субъективный взгляд) ни черта, ни ангела. Это все условности, которые могут привидеться и не только в том коматозном состоянии, в котором пребывал в тот момент герой рассказа. Задача "ангела" как раз и состояла в том, чтобы дать человеку возможность сделать выбор самому, заставив вспомнить лишь некоторые вещи из его же жизни, которые остались спрятанными глубоко внутри, сняв с них негативную эмоциональную окраску, дать сделать выбор без вмешательства каких-либо сил, которые могут сбить его с пути "истинного". Но истинного не в глобальном смысле, а в частном, сделав данного конкретного человека полноценной, счастливой, гармоничной личностью. И вот этот момент весьма жизненен, ибо всем нам очень часто не хватает какой-то малости, спрятанной на подкорках нашего подсознания. А дальше уже все по Фрейду - комплексы, стереотипы, страхи, идущие из глубоко пережитых детских воспоминаний... А "Черт" же пытался как плохой психотерапевт предложить свои варианты развития событий, навязать стратегию жизни, не свойственную данному конкретному человеку...Герою самому необходимо было разобраться (что и произошло в результате пережитого им стресса) во всех своих проблемах. И "ангел" безусловно помог ему в этом. А уж кто прятался за этими образами - не в этом суть, ибо, на мой взглуд, это части личности одного и того же человека, а не какие-то абстрактные мифические фигуры. Так, по крайней мере, я поняла. А вообще в рассказе порадовало все - начиная от очень качественного глубокого юмора до интереснейшего необычного сюжета, читающегося на одном дыхании текста и всевозможных литературных вкусностей, о которых уже говорили в предыдущих сообщениях P.s. Основным критерием качественного текста для меня также является тот факт, что рассказ оставляет читателю возможность задуматься и увидеть много различных подтекстов.
Коракс: Лея пишет: Я сначала тоже об этом подумала, потому что эти образы несколько размыты Они не то что размыты, они просто ярко начаты, да скучно закончены. Это результат самоограничения. Ух, как я их хотел расписать, но тогда и рассказ вышел бы вдвое длиннее. Да и к теме там ничего особо не имело отношения, поэтому вышел вот такой обрубок)). С другой стороны это хорошо, потому что, как я уже говорил, с жанром рассказа тоже надо уметь работать, более емко все подавать.
полная версия страницы