Форум » Творчество форумчан » Немного бреда. » Ответить
Немного бреда.
Wilka: Полночь. (Imagination, зарисовка первая). (Все имена, фамилии и псевдонимы, а так же названия организаций есть плод фантазии автора. Любые совпадения случайны). В третьей столице лето, июль. Поздний вечер. На вокзале бессонные люди ждут транспорт, копошатся в сумках и чемоданах, готовясь ехать в свои захолустные города. Старый циферблат пялится на них со стены подслеповатым глазом. Время словно замерло. Нюта Полночь обходит кофейные автоматы, раз за разом, будто совершает ритуал; тратит на них последнюю мелочь. Киоски с едой и газетами давно закрыты, сувенирные ларьки тоже, туалет она уже посетила. Кофе тяжело булькает в желудке. Стрелки на бельме часов медленно ползут по кругу, как Нюта по залу ожидания. Вот женский голос объявляет посадку. Полночь, время ехать домой. Автобус подан на стоянку номер 8. Пассажиры, стуча зубами от холода, торопятся предъявить билеты и забраться в его уютное чёрное нутро. Середина июля в столице внезапно обернулась ноябрём, промозглым и слякотным. Полдня шёл дождь, к вечеру лужи подёрнулись тонкой наледью. На скамейках, на дорожных знаках, на привокзальных часах сигаретным пеплом проступила изморозь. Одетые по-летнему люди никак не ожидали такой подлянки от матушки-природы, и на этой матушке стараются не задерживаться. Выскакивают в клубах тёплого пара из дверей и рысью несутся к автобусам. Никто не курит на площади, не торчит снаружи под часами, не болтается в пьяном виде между ларьков. Впереди Нюты приплясывает от холода черноволосая девушка в топике, кожаных шортиках и блестящих колготках. Её спутник ищет в рюкзаке билеты. Не могла ли Полночь видеть эту парочку сегодня днём в Доме литераторов? Она не помнит. Очередь подходит, Нюта показывает билет. Полночь садится к окну, в кресло номер 3. От соседки в кресле 4 пахнет духами и слегка перегаром, а её нос такой курносый, что похож на свиной пятак. Автобус выруливает со стоянки. Водитель погасил верхний свет, оставив ночники, приглушил музыку. Попсятина, вопившая в динамиках, превратилась в колыбельную. Ноябрь снаружи, ноябрь внутри; Полночь, обхватив себя руками, тщетно пытается согреться. Полночь вспоминает, как хорошо начинался этот день. Нюта приехала в третью столицу на очередное заседание литературного клуба «Ступени». Жаркое летнее солнышко грело, как и мечты о новом сборнике стихотворений, о гранте на его выпуск, о встрече с коллегами.… Вот и Дом литераторов. На первом этаже столовая и распродажа книг, на втором заседают «Ступени». Нюта видит председателя Овчинникова. Он всегда официальный, прямой и подтянутый, словно насаженный на вертикаль власти, которой обладает. Его заместитель Шик. Шик говорит, мрачно набычившись и устремив взгляд в стол. Не важно при этом, читает ли он свои стихи, критикует или хвалит кого-нибудь из коллег. Иногда Полночи кажется, что заместитель Овчинникова вот-вот просверлит глазами дырки в полированной столешнице. Две тощие поэтессы, пишущие в конфетно-букетном стиле, ни разу не получившие грант на издание своих засахаренных виршей. Ещё какие-то знакомые, полузнакомые и малознакомые личности. А вот и соперница Полночи, условно – Полдень. Высокая, почти двухметровая, в брючном костюме, с конопатым лицом деревенской дуньки. Этакая Фрося Бурлакова на современный манер. И вовсе не так проста, как выглядит. Овчинников начинает заседание. Бла-бла-бла. Разбор полётов. Через некоторое время до Полночи доходит – грант на издание сборника стихотворений пролетел мимо неё. А прилетел прямо в руки Полдню (или, правильнее, Полудени, если она женского рода?) Литераторы хвалят соперницу: да – она талант; да – бриллиант, внезапно обнаруженный в пыли; да – дорогу молодым гениям, а творчество гениев – народу. Как, когда «Фрося Бурлакова» успела задурить мозги председателю Овчинникову и желчному, но объективному Шику? – недоумевает Полночь. Но этого мало. Бог с ним, с грантом! Новые стихотворения Нюты Полночи не включают в сборник «Молодые поэты Урала». Коллеги-литераторы разносят её вещи по кирпичикам. Нюта исписалась, выдохлась – говорят они. Нюта не способна более создать ничего нового, всё повторы, переливание из пустого в порожнее, тускло и примитивно – говорят они. Ошарашенная Полночь слушает, как ставится на голосование вопрос об её членстве в литературном клубе «Ступени»…. Овчинников стучит ручкой по столу, призывая к порядку. Мрачно бормочет в стол Шик. Симпатичная поэтесса с белым значком на отвороте пиджака пытается возражать. Мир гаснет в глазах Нюты, летнее солнце жухнет и осыпается кусками; наступает полночь. Июль превращается в ноябрь. Нюта разворачивается и уходит прочь, покидая гомонящее собрание. Никто её не останавливает. На улице у входа в Дом литераторов у Полночи закружилась голова. Она подбежала к урне и выдала туда весь свой завтрак. А так же ленч, съеденный в столовой. Люди, купившие на распродаже залежалые книги, дико смотрели на неё. Плевать! Это всего-навсего стресс. Потом Нюта бесцельно слонялась по городу. Попала под дождь. Едва не попала под машину. Водители матерились ей вслед. Лишь поздним вечером Нюта немного пришла в себя. Пора было ехать на вокзал, ехать домой. Автобус летит по третьей столице, и город разворачивает перед ним свои тёмные в блёстках рекламы объятья. Пламенеющий Макдоналдс заглядывает в салон глазами-котлетами. Толстуха рядом с Полночью становится похожей на свинью с перерезанной глоткой. Нюта в своём кресле плачет кровавыми вампирскими слезами. Автобус проносится мимо салонов «Адмирал». Синие пассажиры выглядят мёртвыми. Дальше – аптеки 03, игриво подмигивающие зелёными тройками и нолями. Теперь пассажиры выглядят не просто мёртвыми, а ещё и сгнившими. Обманные болотные огоньки. Город заканчивается. Автобус летит по тракту; просто луна и просто дорога, никаких зелёных мертвецов в салоне. Нюта вяло размышляет, как она: -поступит в кулинарный техникум назло родственникам; -или выйдет, наконец, замуж, сразу же начнёт варить мужу борщи, штопать носки и рожать детей; -или повесится в коридоре на стойке для одежды… Неисчислимое множество вариантов. В одном лишь Полночь твёрдо уверена – она никогда больше не будет писать стихи. Модная певица по радио шепчет, стонет, хрипит и квакает, виноваты помехи. Внезапно к радиокакофонии добавляются совсем уж невообразимые звуки. Нюта прислушивается и оглядывается. Нет, это не соседка в кресле номер 4, толстуха спит и сладко похрюкивает во сне. Первая мысль Нюты: «Кого-то тошнит…» Полночь напряжённо вслушивается и вглядывается в темноту салона. Затем вторая мысль: «Нет, это кто-то плачет. Я слышу рыдания. Девушка позади меня…» Полночь беспокойно возится в кресле, пытаясь заглянуть через верх. Спинки высокие, видно лишь макушку сидящего сзади парня и чёрные локоны его спутницы. Непохоже, что она плачет. Нюта заглядывает в щель между креслами. Она видит стройные девичьи ноги от коленок вверх. Колготки на них ртутно переливаются. Юноша ласкает ноги подружки, потом начинает щекотать. Его пальцы прихватывают колени, защипывают их, колготки и кожу под ними, почёсывают и скребут, будто чистят рыбу. Ноги уворачиваются. Пальцы чертят дорожки, вверх – до кожаных штанин и ныряют под них; затем – вниз. Забираются паучками в подколенные ямки, отчего ноги взбрыкивают. Девушка вовсе не рыдает, она смеётся. Пытается сдерживаться, не хохотать на весь салон и не будить пассажиров. Парочке, видимо, скучно в дороге, и они решили поразвлечься таким образом. Черноволосая перебирает ногами, как молодая кобылка, мнётся, сдвигает и раздвигает колени. Призрачные смешки сливаются с музыкой, вторят певице. «Хи… хи…хи-хи!» - несётся по салону. Нюта очарована игрой. Горькие мысли выдуло у неё из головы. Полночь втиснула лицо между кресел, любуется светом и тенью на ногах девушки, на руках юноши. Смех девушки становится ниже, более тёмным и бархатным, как ночь за окном. Быстротечная ласка и ласковая мука; в голове Нюты сами собой начинают складываться строчки… Юноша не замечает шпионку. Он переключился на живот подруги. Такой девственно-чистый, не испорченный татушками или пирсингом. Длинные пальцы скользят по коже, вьются вокруг пупка, указательный ныряет в чёрную ямку. По животику пробегает рябь. Девушка, видимо, зажимает себе рот – получаются звуки, которые Нюта приняла сначала за рыдания. Парень расстёгивает молнию кожаных шортиков, его руки ложатся девушке на бёдра, ласкают, надавливают. Рыбками заныривают внутрь одежды. А спина парня – загораживает Нюте обзор; парочка целуется. Но это уже и неважно. Поглощённая ночным развлечением, Нюта не заметила, как добралась домой. Автобус заруливает на стоянку, водитель включает свет. Два часа ночи. Сонные пассажиры разбредаются в темноту. На вокзале кто-то трогает Нюту за плечо. Она оборачивается. Всё та же девушка, попутчица, весело проводившая время в дороге. Её парень скромно стоит рядом. -Простите, ведь это Вы – автор? – в руках у девушки тонкая книжка в мягкой обложке. Крупно – название, «Полночь», чёрно-белое фото автора и имя: Гюнта Чурсаева. Первый и единственный пока сборник нютиных стихотворений. В числе прочих он был на распродаже вчера в Доме литераторов. - Никогда раньше не увлекалась стихами! – прямолинейно заявляет девушка, - А этот просто бросился в глаза. И так мне Ваши стихи вдруг понравились! Такие готичные! Весьма неплохое определение для моих виршей, думает Нюта. Улыбается девушке. И даёт автограф своей новой поклоннице: « Марише от Гюнты Чурсаевой, на долгую память. Дата, подпись». Девушка радостно прижимает к груди книгу. Молодые люди машут руками на прощание и уходят в ночь, ловить такси. Видела ли парочка, как готичный автор блевала вчера в Доме литераторов? – думает Нюта. Впрочем, ерунда, не стоит заморачиваться. Она молодец, эта Мариша! Живая, настоящая, совсем не похожа на картонных персонажей литклуба «Ступени». Говорит, что думает, и делает, что хочет! Такси везёт Полночь домой. Дома – чашечка горячего крепкого кофе, нет, огромная чашка кофе! И ласковый пушистый кот, заждавшийся хозяйку. Нюта и думать забыла о борщах, носках и самоубийстве. Ноябрь в её душе смягчился, посветлел: мандариновый запах, Дед Мороз с подарками и предновогоднее ожидание счастья… Уже подъезжая к своему дому, Нюта вспомнила имя симпатичной поэтессы, заступавшейся за неё вчера днём. Елена. Прекрасная или Премудрая. И надпись на белом значке, с которым Елена никогда не расставалась: Не стоит плакать понапрасну! Пошло всё нафиг! Жизнь – прекрасна!
Ответов - 48, стр:
1 2 3 All
trickster: Реальность - это тоже миф .
Коракс: Ага, мы все в матрице, я забыл))
Wilka: Видимо, на каком-то этапе обсуждения я выпала из реальности...И из матрицы заодно...
Лея: Wilka Огромное тебе спасибо за рассказ! Совершенно неожиданный для тебя жанр и такое прекрасное воплощение- романтично, трогательно, жизненно, замечательная зарисовка! Не перестаю убеждаться в том, что если у человека есть талант, он проявится абсолютно во всем... Побольше от тебя таких рассказов, искренне желаю)).
Wilka: Лея, как и обещала! Мой оберег...)))
Wilka: Решила прикрутить сюда мой "Бред №2", тем более, что он уже был тут раньше и даже обсуждался, многоуважаемой публикой. Пусть валяется, и если опять исчезнет, я буду подозревать происки врагов, однако....((( И буду сильно печалиться.
Wilka: Bad trip. (Imagination, зарисовка вторая. Написана в соавторстве с Алексеем «Лёхой JustBlack» и на основе истории, рассказанной им самим). Утро. Дебильный Интернет завис, а я только что набрал страницы две текста. И вот текст утрачен, как легендарный Накутинский манускрипт…Фигня, я ещё наберу! Изложу суть произошедшего, для себя и для тех, кто решится последовать моим адским путём. Больше 600 *семян.… Да нафиг! Больше 200 *семян никогда не ешьте, а тем более, не смешивайте галлюциногены! А ещё лучше – вообще не пробуйте всю эту гадость, я отвечаю за свои слова. День начался с того, что мы: я, Мяка, Колян и Зул, промыли со стиральным порошком *семена. Затем мы высушили их феном, размололи в кофемолке и схрумкали, запив кефиром. Я решил рискнуть здоровьем и выпил 600 штук, в три раза больше «нормы». Сейчас я поражаюсь, как остался жив. Но тогда я желал лишь одного – неслабый торч, подольше и без выпадений в реальность! Поэтому я ещё выкурил 2 порции концентрата и три напаса курительной смеси «Дымок» (состав бывалым торчкам хорошо известен). Накрывать нас всех стало быстро и неслабо. Под влиянием дурмана в крови мне здорово хотелось грохнуть нашего ситтера Вовку. Ситтер – это человек, который должен следить за путешественниками во времени и не давать им делать глупости. Вовка же, дурак по жизни, совершенно не соответствовал. Сильно опоздав на трип, Вован притащил с собой пиво и принялся нас угощать. Не осознавая, что мы уже «датые». Он ржал над нашими видениями, в полной уверенности, что мы прикалываемся, и рвался выполнять все наши конченые желания. Мяка бегал кругами по комнате и орал что-то про параллельный мир. Колян, маясь от боли в мышцах ног, пошарашился включать телевизор. В телике, со слов пацанов, шёл Гарри Поттер. Я не понимал, где они видят там Гарри Поттера – для меня экран разделился сначала на два, потом на четыре.…И вот уже туннель из маленьких экранчиков, начинающийся из стены и уходящий в бесконечность. Из каждого экранчика выглядывают какие-то зелёные тени в капюшонах. Вовку дико развеселил мой вопрос, кто там в фильме зелёный. Я пригрозил разрядить травмат ему в наглую рыжую морду. Компания бесноватого Мяки и по жизни страдающего шизофренией Вовки начала меня напрягать. Я ушёл в другую комнату. Зул слушал на компе альбом с этнической музыкой индейцев Южной Америки. Я лёг на диван и стал вникать. Музыкой была пропитана каждая молекула воздуха в комнате, мне казалось, что сами стены поют эти древние мелодии, а на обоях проступили силуэты индейцев. Я побыл пару часов или пару дней в этом состоянии, потом оказалось – в реальности прошло шесть минут. В залу, где медитировал отрешённый Зул и вштыривал я, ворвался Вовка. Включил свет, обломал мне всю тягу, напугал до полусмерти – он хвастался, вот, дескать, какой он молодец! Сварил макароны в пиве, именно так, как сказал ему Мяка. А если бы Мяка приказал сварить их в моче или крови? Я с трудом удержался, чтобы не напинать Вовчику и не выгнать его из квартиры. Потом я уже не видел ни нашего горе-ситтера, ни Зула, ни телика с ноутбуком. Бесконечные туннели из экранов и орущие индейцы, лезущие на меня из всех плоскостей. Иногда ко мне хилой струйкой пробивалась реальность, и тут же меня снова уносило прочь. Я побрёл на кухню, где выкинул из себя вонючую кучку *семян с кефиром, потом слегка попил водички. Организму легче не стало, но радовала мысль, что в желудке этой дряни уже нет. Теперь мне необходимо было как можно скорее удалить галлюциногены из крови, трип оборачивался реальным кошмаром, и я не хотел загреметь в дурку. Выход был в горячей ванне. Я пошёл в ванную-комнату, где врубил кипяток на полную мощность. В клубах пара и в пассах Кастаньеды в ванную заглянул Колян. Он голосом Мяки посоветовал мне не закрываться на защёлку. Чтобы меня можно было достать и откачать, если я вдруг утону. Затем чел в капюшоне в пассах Кастаньеды ушёл. Занятый раздумьями, был ли это Колян, или Мяка, или сам Кастаньеда вывалился ко мне из параллельного мира, я пропустил изменения в ванной. Свет лампы стал каким-то тусклым, словно в бабушкином погребе на даче. По кафельным стенам протянулись зелёные бороды лиан. Я добавил холодненькой, потом выключил воду, боясь затопить соседей, разделся и загрузился в ванную. Чуть не сварился, но на минутку стало хорошо. А потом случился уже окончательный и бесповоротный п/ц! Вот сижу я в воде и размышляю, добавил я в неё хвойного экстракта или нет. Иначе почему жидкость в ванной тёмно-зелёная и похожа на болото? Я наклоняюсь, чтобы ополоснуть лицо. Моё отражение поднимается из болотных глубин мне навстречу, выкатывает белёсые глаза и весело скалит зубы.…Или это вовсе не моя физиономия? Из комнаты до меня доносятся голоса пацанов. Голоса стали размытые, какие-то слизистые, басовитые и словно бесполые. Точно в зале болтают пришельцы или зомбяки. И ещё я уверен: они сейчас надо мной прикалываются, смеются, что я тут голый в ванной и мне так плохо. Середина воды между моих ног медленно вспучивается. Вылезает когтистая рука и замирает, растопырив пальцы. Я вспомнил: мы давным-давно смотрели фильм про Фредди Крюгера. Вот девка эта, Нэнси, лежала по фильму в ванне, уснула, и маньяк чуть её не утопил. Его перчатка вылезла из воды и нацелилась в её нежный животик. Помню, мы ржали над этой сценой как ненормальные, а Колян решил даже, что эти кадры весьма сексуальны. И вот я теперь, в подобной ситуации: сижу в воде и не могу пошевелить ни единой мышцей, словно парализованный. Промеж моих ног торчит зелёная чешуйчатая рука, и мне чего-то совсем не смешно! Мне страшно, просто до усрачки страшно! А сердце колотится так громко, что эхом отдаётся в ушах. Я смотрю на часы, чтобы отвлечься. Но часы показывают 12:45 ночи, и так уже больше часа…Они сломались, в них села батарейка. Рука заныривает обратно в болотистые глубины. Потом я отчётливо слышу плеск, рука хватает меня за лодыжку! Я собрался уже умереть, как Нэнси, утопленная Фредди-маньяком. Но когтистая лапа заскребла мои подошвы, потом вторая подключилась. Стало щекотно, стало просто невыносимо! А я сижу и пошевелиться не могу, и даже засмеяться не могу. Вот уже вся вода в ванне кишит руками. Они чешут мои подошвы, и пятки, и между пальцев роются, как крапивой обжигают. Ползут вверх по ногам, я вижу их собственными глазами; копошатся сверху на коленках, и под коленками, щиплют, сдавливают, царапают, щекочут. Я не могу ни увернуться, ни заорать, хотя щекотки с детства до ужаса боюсь. А сейчас чувствительность усилилась в разы. Руки уже щекочут паховые складки, хватают мою мошонку, подбираются к заднице. Я булькаю и мычу, как больная корова, и обливаюсь слезами от невысказанного смеха и от страха. И проклятые часы среди водорослей закостенели, лишая меня надежды на спасение. Я думаю: вот лапы залезут мне в задний проход, защекочут внутри или схватят за член и открутят его нафиг! И тогда я точно обделаюсь, а затем помру, или и то и другое одновременно… Сейчас я уже не могу вспомнить, сколько длилась пытка: часы, дни.…Или это было целиком одурманенное воображение. В реальности я, видимо, тихо сидел в ванной. Пацаны стали заглядывать в дверь. Колян: - Глядите! Лёха, похоже, откинулся! Вот блин, точно! Сидит, глаза выпучил и не дышит! Мяка: - Надо бы врачей вызвать…..»Скорую»… Они ещё пообсуждали, как со мной поступить. Моя душа вылетела из тела. Я увидел себя со стороны, скрюченного и зарёванного, голого в ванне. И я действительно умер. Вовчик подбивает пацанов стащить мои новые диски с аниме и играми, так как мёртвому они всё равно не нужны. Взять книги из шкафа, кому какие понравятся. И валить быстрее отсюда нафиг. Никаких зелёных рук пацаны не видят и помогать мне не собираются. «Друзья» называется! Они готовы украсть мои вещи и оставить меня мокнуть и распухать в воде.…Так мне горько стало! Я вздрогнул и…очнулся. Я очнулся в ванне, вода уже совсем остыла. Никаких лиан по стенам, никаких зелёных рож и чешуйчатых рук в воде. Я поглядел на часы. Стрелка медленно потемнела и, плавно разбиваясь на спирали, пошла. Офигенно восхитительное зрелище! Часы показывали 2:00 ночи. Мяка и Колян, прикинувшись нормальными, сбежали из моей квартиры. Вовчика я выставил за дверь самолично, не объясняя причины. Мы с Зулом пошли на кухню и съели там всё, что нашли. Все булочки, кастрюлю макарон в пиве и сникерс, обнаруженный у Зула в сумке. Божественно вкусно! Потом мы вырубили все электроприборы, комп, музыку, свет – и легли спать. Мы проспали остаток ночи, как убитые. Никаких кошмаров. Мы вернулись в прекрасный реальный мир, мир без чудовищ, зелёных демонов и видений. -Дебилы! Какие дебилы! Нафиг эти *семена! – в расстроенных чувствах бормотал утром Зул. Я не стал спрашивать, куда он путешествовал вчера в наркотическом опьянении. И про свой трип, разумеется, рассказывать не стал. Сейчас 11:00 утра, я просто счастлив! Всё вокруг меня предельно ясно и просто. Информация разбита на двоичные коды, никаких щекоток, никакого дурмана. Я в своём уме и теле, и я вполне напутешествовался на ближайшие годы. А может, и на всю жизнь.
Wilka: Вот так, собственно.
полная версия страницы