Форум » Творчество форумчан » Самоцвет. » Ответить
Самоцвет.
Wilka: Главный артефакт и способ его использования взят из японских: фильма ли, манги ли, комиксов ли( ничего из этого я не смотрела и не читала) - "Тетрадь Смерти". Всё остальное есть плод больного воображения автора. 18+. Нет, изнасилований нет. Просто насилие. И не говорите потом, что я вас не предупреждала.
Ответов - 8
Wilka: Поздняя весна и раннее утро. Лето всё активнее вступает в свои права, тысячами жадных ртов высасывая остатки прохлады. Утренняя природа разбросала везде бусины-росинки, свои радужные самоцветы; они горят в траве, на листьях, на цветочных венчиках и высохнут к полудню. Слезинками – на оконном стекле. Моё дыхание превращает их в кристаллики льда. В моей квартире царит холод, вечная зима. Да и сам я похож на кусочек бумаги: вырезанный из тетрадного листа белый силуэт на чернильном фоне предрассветной комнаты. Я, как великан-эгоист, заперт здесь, один в покрытых изморозью стенах. Но я не виноват. Зима среди весны наступила для меня - внезапно. Капельки на стекле режут мои бумажные глаза; раздражают и вызывают спазмы. Моя Маника-Мидзуки, моя Самоцвет, девушка с каменным сердцем бросила меня две недели назад. Мы встречались около трёх месяцев и были шикарной парой. В то время как весна разогревалась и набиралась сил, я понял, что не могу жить без Маники. Теперь, будучи всего лишь жалкой бумажкой, я вспоминаю её самоцветную красоту и её противоречивость. Я представляю себе её лицо… Продолговатые светло-серые глаза девушки – как украшение хорошенького личика с чёткими азиатскими чертами. И белокурые волосы – да, моя подруга была натуральной блондинкой. В некоторых ситуациях совершенно без комплексов, она даже показала мне платиновые отросшие корни волос – доказывала, что не крашеная; сильно дёрнула себя за «хвостики» и мне предложила подёргать - доказывала, что не в парике. Я помню, как умилялся тогда этой по-детски наивной прямолинейности. Теперь я держу Тетрадь своими белыми бумажными пальцами. Вспоминая Мидзуки, я прижимаю Тетрадь к сердцу. Вчера вечером, совершенно случайно, эта замысловатая вещица попала ко мне…Хотя – нет, я должен быть честным с самим собой. Я украл Тетрадь Смерти, стырил, проще говоря. Я не имею на неё никаких прав, и настоящий её хозяин, возможно, уже выслеживает вора. Но пока Тетрадь Смерти здесь, лежит на столе, поблёскивая самоцветными буквами. Я не верну её пока, не верну добровольно! Я должен успеть... Наказать… Я вспоминаю, как Маника улыбается. Словно утро разгорается над равниной. Медленно-медленно улыбка озаряет глаза моей ненаглядной; они становятся совсем прозрачными, голубыми. Солнечными лучиками улыбка спускается вниз по скулам и достигает губ. Радость идёт сверху вниз. Злость же наоборот, поднимается от губ к глазам. Несколько раз наблюдал, как Мидзуки сердится. Зрелище не для слабонервных. Маника бывает ласковой и обходительной кошечкой, исподволь, исподтишка вкладывая в мою голову свои, правильные мысли. А иногда – режет бескомпромиссно, словно гильотина. И злится она так же отталкивающе. Сначала розовые губы выворачиваются наизнанку, краями вниз. Брови съезжаются к переносице. Глаза становятся тусклыми серыми плевками на асфальте и проваливаются куда-то в складки кожи. Вместо нежного эльфийского личика – перекошенное рыло вервольфа…. «Не смей говорить мне такие вещи, Алекс! Я не желаю их слышать!» «Не смей меня щекотать, даже в шутку! Я это ненавижу!» Вероятно, сам Рюку испугался бы, увидев подобные метаморфозы… Представив ясно лицо девушки, я открываю Тетрадь. В ледяной тюрьме мало света; мои бумажные пальцы крепко взялись за карандаш. Я пишу: Маника… Я пишу: Мидзуки… Холодные слезинки дрожат на моих ресницах. Но я буду твёрдым, как камень-самоцвет. Я дописываю: Маника-Мидзуки умрёт.
Wilka: Продолжим. Наша идиллия дала трещину несколько недель назад. Моя ненаглядная стала холоднее; реже смеялась, чаще сердилась. Маника отдалялась от меня. Я стал неугоден. Попытки выяснить причину и как-то разрулить ситуацию наталкивались на мрачное сопротивление. Я словно виноват теперь во всех грехах… Моя любовь видит меня, поникшего и несчастного, в школьном палисаднике. Спешит прочь. Я догоняю и придерживаю за плечико – ведь нам надо поговорить! Страшная скукоженная харя, с волчьим оскалом и совсем без глаз, разворачивается в мою сторону. Лицом к лицу; от неожиданности я едва не наложил в штаны. «Не смей меня преследовать, Алекс! Я это НЕНАВИЖУ! Между нами всё кончено». И ушла. А я внутренне умер. Утром время ускоряет свой бег. Мне надо успеть. Кончик карандаша скрипит и рвёт тетрадный лист: Маника умрёт. … Ещё 40 секунд; и я пишу причину её безвременной гибели. Простой сердечный приступ – этого недостаточно для мести. Моя ненаглядная должна страдать! Так сильно, как мучаюсь сейчас бумажный я. Я вывожу: «Умрёт, защекоченная…» -Жуками, - дополнило моё подсознание. Да будет так! Последние 6 минут я красочно описываю обстоятельства смерти. В школе у меня всегда были только высшие баллы за сочинения. Мидзуки шла по узкой, окружённой вековечными деревьями тропинке. Девушка не торопилась. Так приятно выйти пораньше и прогуляться, наслаждаясь остатками весны! Пенный ветер ласково шевелил её белокурые волосы, обдувал ноги и гнал вперед её короткую пышную юбку в розово-серую клетку. Весной Мидзуки не носила колготок; она считала свою кожу персикового цвета достаточно красивой, чтоб не скрывать её под толстым тёмным капроном. И достаточно холодоустойчивой. Под старым тополем Маника остановилась, подставив лицо солнечным лучам. На нижней ветке синеватый жук-опреснитель тоже подставил своё рыло ласковому солнышку и даже выпучил от удовольствия чёрные двойные глаза. Девушка и жук посмотрели друг на друга. Вздрогнув, Маника быстро отступила от ветки. Она до ужаса боялась всю эту ползучую, летающую и жужжащую мерзость, всех насекомых и прочих: жуков, пауков, тараканов, ос и так далее. Пожалуй, больше она ненавидела только щекотку; и попытки заигрывать с ней подобным образом. Мидзуки уже пошла прочь от тополя, как вдруг почувствовала лёгкий толчок в голову – плюх! Что-то упало с ветки и запуталось в её роскошных волосах. Жук!! Пронзительно взвизгнув, девушка запустила руку в причёску, извлекла серого опреснителя средних размеров и тут же инстинктивно раздавила его в кашицу. Только лапки и кишки остались от состоящего на 80% из воды жука. Мидзуки едва не вырвало прямо в кусты. В ту же секунду ещё один жук спикировал на неё с ветки и угодил прямо за ворот блузки. Не желая подыхать страшной смертью, опреснитель развернул лапки и ринулся вниз по огромному человеческому телу; спасаясь, забежал девушке в лифчик. Мидзуки, дико заорав и стряхнув с руки жучиные внутренности, ринулась прочь от тополя, на покрытую гравием дорожку. Там она, приплясывая на месте, ругаясь и хихикая одновременно, задрала блузку и без стеснения принялась шариться в своём белье. Проклятый жук бегал туда-сюда, уворачиваясь и щекоча её нежные интимные местечки своими лапками. То розовые соски, то плечи прямо под бретельками, то гладкие выбритые подмышки. Просто невыносимо! Словно сбывался один из самых жутких кошмаров Маники. Она не смогла поймать шуструю пакость и просто сдёрнула с себя лифчик, оборвав при этом застёжки. Жук вывалился на землю, но убегать не спешил. В это время несколько разнокалиберных тёмно-зелёных жуков-чистильщиков оторвались от поедания плесени с коры и стали на крыло. Спикировали на орущую, хохочущую и размахивающую руками жертву. Забежали в рукава белой блузки и принялись осваивать руки, от запястий до локтей, от локтевых сгибов до нежных складочек в районе подмышек… Жуки помельче завалились за шиворот и начали прогуливаться по бескрайней, для них, равнине спины. Парочка зелёных тварей пробралась под юбку и занялась исследованиями в районе девичьей задницы. Маника задыхалась от ужаса и от смеха одновременно, взбрыкивая ногами, виляя попкой, ёрзая на бегу, пытаясь вытряхнуть щекочущую её мерзость из своей одежды. -Помоги-и-и-ите! Охо-хо-хо! Хохо-хоть кто-нибудь! - тщетно взывала она. Никакой реакции, ни одного человека на дорожке под тополями. Город словно вымер сегодня весенним утром. Либо его жители все разом ослепли и оглохли. Мидзуки сорвала с себя блузку и забежала в траву. Она принялась яростно тереться голой зудящей спиной о каменную стену, давя и счёсывая с кожи трупы чистильщиков. Вот последний агрессор, копошащийся на поясе юбки, был пойман и раздавлен. Нервно всхлипывая, девушка оглядела себя. И куда она пойдёт теперь, в таком виде? Голая по пояс, с торчащими красными сосками, расцарапанной спиной, опухшим зарёванным лицом… Покрытая кусочками опреснителей и чистильщиков… Маника опустила взгляд на лужайку, на которой стояла. Где-то тут были обрывки блузки, хоть прикрыться… И обомлела. Сотни серых не умеющих летать опреснителей зашевелились в траве, подняли в приветствии свои лапки. «Нашшшша, ты нашшша! Ужжжасссно хорошшша!» И поползли. Маника ринулась в бой, пинала жучиную пехоту, давила солдат ногами. Ей казалось, что опреснители надвигаются на неё чуть ли не строем. Нет конца и края жучиному морю. Самые вёрткие твари сунулись в её босоножки. Они пробежали пальцы и завертелись в высоких подъёмах обеих стоп. Маника снова залилась хохотом и слезами. Её сопротивление было на исходе; ноги дрожали от усталости, одежда потеряна и голос сорван. Жуки-чистильщики, крылатая эскадрилья, дружно снялись с деревьев. Минута – и на теле несчастной девушки не осталось чистого сантиметра кожи. Везде копошилась какая-нибудь серая либо зелёная жучиная мелочь. Мидзуки рухнула в траву. Она ещё пыталась бороться. Каталась по полянке. Отчаянно дрыгала ногами и хлопала по себе руками. Маника уже не смеялась и не плакала: вой, икота и хрипы; судорожные сокращения диафрагмы. Жуки не жалили, не кусали. Они не были ядовитыми насекомыми – всего лишь санитары почвы и деревьев, злой силой брошенные на жертву. Девушка слабела, задыхаясь, с каждой секундой. Несколько мелких чистильщиков миновали жом прямой кишки, но были выброшены наружу вместе с остатками органики. Забежавшие во влагалище толстые опреснители вылетели обратно на струе вязкой слизи. Мидзуки испачкала своё бельё – но это её уже не волновало. Нахальные крохотные чистильщики были вычихнуты из носа на землю. Воздух с трудом проходил в распухшее горло Маники, всё реже…Реже… Тело ещё подёргивалось в последних щекоточных спазмах; нервная система не хотела умирать… - Никогда раньше не видел ничего подобного! – озадаченно сказал врач полицейскому часом позже. -Её что же – жуки загрызли? – хмуро спросил полицейский. -Вовсе нет. У покойной был редкий вид аллергии, на выделения опреснителей и чистильщиков. Она могла и сама не знать об этом. Стоило ей раздавить первого жука – началась реакция. Девушка просто задохнулась, отёк Квинке. А вот почему жуки вдруг все на неё набросились – этого я не могу сказать. Я не энтомолог. Я иду среди вековечных тополей по тропинке и улыбаюсь ласковому весеннему солнышку. Лето скоро вступит в свои права. Тысячами жадных ртов оно высасывает из меня остатки прохлады. Стены моей ледяной тюрьмы рухнули; и я совсем не бумажный. Маника-Мидзуки, мой бывший Самоцвет не пришла сегодня в школу. Я слышал, о чём шептались в укромных уголках её подружки – и возродился, как феникс. Тетрадь Смерти исчезла. Днём я обыскал всю квартиру – тщетно! Теперь я не смогу вернуть её законному владельцу. Но и никто не сможет доказать, что Тетрадь когда-то была у меня. Никто не докажет, что я ею пользовался. Вот так! Жизнь прекрасна!
trickster: Прочитал первую главку. Лирический шторм. Вилка вонзается в мозг и высасывает из него электричество.Да и сам я похож на кусочек бумаги: вырезанный из тетрадного листа белый силуэт на чернильном фоне предрассветной комнаты.Особенно понравилось про радость, идущую по лицу сверху вниз, и злость, поднимающуюся снизу вверх. Интересно, Вилка это сама придумала или стырила вместе с Тетрадью Смерти?На нижней ветке синеватый жук-опреснитель тоже подставил своё рыло ласковому солнышку и даже выпучил от удовольствия чёрные двойные глаза.Прелесть какая...Она до ужаса боялась всю эту ползучую, летающую и жужжащую мерзость, всех насекомых: жуков, пауков, тараканов, ос и прочих.Пауки не считаются насекомыми. Но Мидзуки от этого не легче.Забежавшие во влагалище толстые опреснители вылетели обратно на струе вязкой слизи.Экшен в разгаре! Отличный текст! Сначала Автор доводит читателя до поэтического оргазма, а потом смешит до слёз искромётным чёрным юмором. Да ещё все эти энтомологичские прелести.Любовь пройдет. Обманет страсть. Но лишена обмана Волшебная структура таракана. Николай Олейников.
Wilka: trickster пишет: Вилка это сама придумала или стырила вместе с Тетрадью Смерти? Вилка всё здесь сама придумала))) Точнее, ситуация мне привиделась, как обычно, на границе между сном и явью. А потом уже я додумала её до рассказа. trickster пишет: Пауки не считаются насекомыми Равно как и клещи...Пусть они будут "прочей не умеющей летать мерзостью"))) Что до прелестей всего этого - мерси! Большинство увидевших сей опус в личных переписках накидали мне...блюющих смайликов)
Wilka: Хотела картинку вставить сюда, прототип главной героини.... Чёт не вставляется((((...
trickster: Wilka пишет: Большинство увидевших сей опус в личных переписках накидали мне...блюющих смайликов)Вот что значит - быть популярным автором. Отзывы в личку! И ещё жалуется... Хотела картинку вставить сюда, прототип главной героини.... Чёт не вставляется((((...Надо обязательно вставить. Картинку в студию!
Wilka: Это прототип главной героини...Скоро ОНА будет моей)
trickster: Wilka пишет: Скоро ОНА будет моей)Милашка. Надеюсь, вы подружитесь.
полная версия страницы